Анна - [21]

     У ней, не как у пушкинской Татьяны,                         

     незримый образ был нечёток, мил.                            

     Конкретный человек её хранил.                               

     Она его встречала постоянно.                                

     Он вдруг оказывался рядом с ней за партой,                  

     где только что сидел её креол,                              

     в столовой занимал удобный стол,                            

     подсказывал ответы перед картой.                            

     И помогал ей изучать науки,                                 

     и ставил ей за глупости щелчки.                             

     Стыдливо в темпере испачканные руки                         

     вдруг прятал за спину. Изящные очки                         

     на нём сидели несколько высокомерно.                        

     Обмолвилась об этом Анна как-то раз.                        

     И он ответил, что претензия безмерна.                       

     Таков он есть без лоска и прикрас.                          

     Тот редкий случай, где она не права --                      

     не он высокомерен, а оправа.                                

     То был Андрей. Читатель, ты узнал его?                      

     Но сам об этом он не ведал ничего.                          

     16                                                          

     . . . . . . . . . . .

     17                                                          

     Есть правда на Земле, но правда есть и выше.                

     В земном пути -- любовь, работа, сон.                       

     А выше -- бесконечный перезвон                              

     и душ, и звёзд -- чем полог вечный вышит.                   

     Любовь редка. А сон работой скроен.                         

     Он может быть недолог, неспокоен.                           

     Любовь уходит, сон уходит. Ты один.                         

     Труд остаётся. И всегда необходим.                          

     Писание картин, стихов и нот                                

     от сердца ничего не отберёт.                                

     А музыка нам дарит настроенье,                              

     и ноты создают каркас строенья,                             

     которое зовётся личность и судьба.                          

     Стихи нам подчиняют Время и Пространство.                   

     Здесь возникает Счастье в виде постоянства                  

     Свободы. Происходит ворожба.                                

     И зарождаются Миры иные в нас,                              

     которые нужны, чтоб разум не погас.                         

     18                                                          

     Теперь понятно, уважаемый читатель,                         

     как ординарны мы в сравненьи с Анной,                       

     с её проникновеньем и уверенным, и странным                 

     в те сферы, что закрыл для нас Создатель.                   

     Быть может, к будущему ключ она имела,                      

     но в совершенстве пользоваться им не научилась.             

     Сама частенько жертвой становилась,                         

     когда при посторонних слишком смело                         

     сама с собой или с незримой тенью                           

     и говорила, и смолкала, покраснев,                          

     что нынче редко среди юных дев.                             

     Краснеть -- имею я в виду. Друзья в недоуменьи.             

     Но все молчат, хоть понимают, что любой,                    

     кто говорит на людях сам с собой,                           

     в душе несёт болезненное свойство.                          

     Им это доставляло беспокойство.                             

     Она, ценя их деликатность и терпенье,                       

     меняет с тонким миром правила общенья.                      

     19                                                          

     Когда он появлялся, то она                                  

     была спокойствия и мудрости полна,                          

     не реагировала на его прикосновенья,                        

     запоминала главные мгновенья,                               

     когда энергия в виденья превращалась.                       

     Она решительно, но мягко с ним прощалась,                   

     в обмен веществ фантазий не вводя.                          

     Училась властвовать собою, и хотя                           

     ей каждый раз бывало грустно,                               

     она была решительна, искусна.                               

     И прекратила эти странные свиданья                          

     почти жестоко, прочно и всерьёз,                            

     избегнув и депрессии, и слёз.                               

     И он исчез, чтоб план её образованья                        

     был не нарушен, и её сознанье                               

     не исказило то пространство, где она