Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - [166]

— Мистер ле Гранд, — улыбаясь повторила королева-мать, — это очень хорошо и, вероятно, имеет какое-нибудь значение?..

— Как я слышал от де Ту, ваше величество, Сен-Марс обязан этим прозвищем растущим расположением к нему короля! Он, впрочем, не только молод и хорош собой, но и чрезвычайно любезен и обходителен. Из довольно продолжительного разговора с ним я понял, что он никогда не будет сильным орудием в руках кардинала! Само собой разумеется, я расспрашивал с величайшей осторожностью и из ответов его узнал, что, хотя король и не препятствует Ришелье в формировании роты телохранителей, но в сущности обстоятельство это ему очень не нравится. Потом я узнал, что в последнее время кардинал старается сблизиться с герцогиней де Шеврез.

— Об этом нам говорила уже маркиза де Вернейль, — перебила Мария Медичи, — но я полагаю, что эту герцогиню кардиналу, несмотря на всю его ловкость и ум, не удастся провести! Он надеется воспользоваться ею для своих планов, но как бы не вышло совсем наоборот!..

— Да, действительно, герцогиня де Шеврез, должно быть, очень умна и ловка, если даже сама маркиза де Вернейль отдает ей в этом справедливость, — согласился герцог д'Эпернон.

— Мистер ле Гранд был со мной так любезен, что я решусь, пожалуй, завести с ним дружеские отношения, — продолжал маркиз де Шале.

— И прекрасно сделаете, любезный маркиз!

— Он признался мне во время нашего разговора, что сам Ришелье не столько ему антипатичен, как его, так называемая, правая рука. Вы, вероятно, слышали о патере, известном, в противоположность кардиналу, под именем «Серой эминенции». Влияние этого патера, говорят, растет с каждым днем! Рассказывая мне об этом, маркиз, улыбаясь, переглянулся с одним знатным мушкетером, приглашенным на праздник, и, вероятно, его близким знакомым.

— Уж не опять ли это беарнский виконт? — спросила королева-мать.

— Мне представили его под именем графа Фернезе, — отвечал маркиз, — но между своими товарищами он, говорят, носит странное прозвище «Каноник»…

— Фернезе, — повторила Мария Медичи.

— Без сомнения, он происходит из состоящего с нами в родстве княжеского дома, насчитывающего в числе своих потомков одного папу и одного военачальника, отличившегося своей беззаветной храбростью. К тому прибавлю, что маркиз, по-видимому, имеет большое влияние в Лувре. Это окончательный результат моих наблюдений. Де Ту говорил мне вчера во время нашей верховой прогулки, что Сен-Марс через несколько лет станет незаменим для короля!..

— У нас, стало быть, уже есть сила, превосходящая силу кардинала, и он сам создал ее, быть может, себе же на погибель, — сказала Мария Медичи. — Ему будет отмерено той же мерой, какой он мерил другим. Все, что он сделал мне, воздастся ему сторицей маркизом, и он почувствует, что значит пригреть змею на своей груди…

Королева-мать встала. Все последовали ее примеру.

— Любезный герцог, — сказала она, — мы надеемся, что в силу нашего сегодняшнего разговора вы позаботитесь как можно больше навербовать приверженцев для нашей партии…

— Вы понимаете, герцог, — дополнил Гастон, — что нам необходимо быть готовыми на всякий случай, чтобы не остаться изолированными, когда придет время действовать…

— Я очень хорошо понимаю это, — отвечал герцог д'Эпернон с поклоном.

— А вы, любезный маркиз, — обратилась королева-мать к де Шале, — вы постараетесь еще ближе сойтись с мистером ле Гранд.

— Я сделаю все от меня зависящее, ваше величество!

— Привезите этого маркиза де Сен-Марса и господина де Ту ко мне как можно скорее. Я желаю, чтобы оба были мне представлены, — сказал своим повелительным надменным тоном герцог Орлеанский, — от них можно будет получить гораздо более обстоятельные сведения.

— И притом можно будет воспользоваться ими для наших планов, — прибавил, откланиваясь, маркиз де Шале.

Когда оба придворных удалились, королева-мать сказала сыну.

— Мы приближаемся к цели, если и медленно, то, по крайней мере, верно!

— Кардинал должен пасть, хотя бы мне пришлось встать во главе заговора против него, — с жаром проговорил брат Людовика XIII.

XIX. ТЕЛОХРАНИТЕЛИ КАРДИНАЛА

Ришелье достиг своей цели, он был властелином Франции, он управлял государством, в его руках была судьба нации! Без меры честолюбивый, руководимый единственным желанием — стать могущественным правителем Франции, он, шаг за шагом, медленно взбирался по лестнице, ведущей его к цели. Теперь он был на самом ее верху, теперь король боялся своего кардинала! Однажды Людовик решился высказать ему свое неудовольствие, произнеся слова не понравившиеся кардиналу, и на другой же день Ришелье принес ему свой портфель министра вместе с просьбой об отставке. Этот решительный шаг испугал короля. Он просил кардинала не оставлять своей должности, и только после долгих просьб Ришелье согласился снять с плеч короля «всю тяжесть» государственных дел. Поэтому, если король и видел, что кардинал переступает границы своей власти, он терпел и молчал.

Таким образом, кардинал Ришелье, встав выше короля Франции, решился, наконец, сделать то, на что до сих пор не осмеливался ни один королевский любимец, ни один министр, ни один принц королевского дома! Он захотел иметь свою лейб-гвардию, своих телохранителей.