Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1 - [160]

Когда старая Ренарда занимала ее теперешнюю должность, то она приходила в Лувр всего на несколько часов, остальное же время дня она проводила за работой у себя дома. Жозефине же приходилось днем и ночью оставаться около кладовых с серебром, и она положительно не знала, чем заполнить свободное время.

На второй день после ее поступления случилось нечто, чуть было не заставившее девушку вовсе отказаться от должности.

Едва Жозефина успела встать, как явился управляющий Шарль Пило под предлогом передачи ей по счету всего хранившегося в кладовых серебра. На самом же деле он просто хотел полюбоваться хорошеньким личиком девушки! Если бы дело тем и кончилось, Жозефина, вероятно, ничего бы не имела против этого, но Пипо был действительно неравнодушен к красоте молодых девушек.

— Вы очень хорошенькая, моя милая Жозефина, — вдруг сказал он, пересчитывая серебряные тарелки и дружески обняв ее за талию, — не будьте только так боязливы и застенчивы! Если вы хотите жить в дружбе со мной, то должны быть снисходительны к моим ласкам или поцелуям.

— А если я не захочу этого, господин Пипо? — решительно воскликнула Жозефина, с силою оттолкнув руку старого ловеласа. — С чего вы взяли, что я позволю чужому мужчине целовать меня?

— Позволю! Милая Жозефина, это слово вовсе не подходит к нашим с вами отношениям! Я ваш хозяин и, следовательно, позволять или запрещать имею право только я! Помните, что я — управляющий над серебром, а вы — не более чем работница, назначенная для его чистки.

— Я серьезно прошу вас, господин Пипо, оставьте меня в покое. Я не знаю, чего вы от меня хотите, займемся лучше работой!

— Погодите, милая Жозефина, прежде поговорим о главном. Я человек холостой, имею хороший доход, родных, способных косо смотреть на вас, у меня нет. Хотите вступить ко мне в дом хозяйкой или женой?

— Ни тем, ни другим, господин Пипо, — коротко и решительно отрезала Жозефина.

— Ого, так у вас уже есть друг сердца?

— А хотя бы и был, вам какое дело?

— Тогда мы не поладили бы с вами! Но оставьте жеманство и пустые речи, милая Жозефина! Вы мне нравитесь, и с вашей стороны было бы величайшей глупостью отвергать мои предложения! Вы просто околдовали меня! Дайте же мне обнять вас, я бы просто задушил вас в своих объятиях!

— Я вам говорю: оставьте, господин Пипо, или я закричу!

— Полно, полно, не будьте глупенькой, — не отставал от нее противный старик. — Не думаете ли вы, что молодые люди лучше нас, пожилых?

— Я думаю только о том, чтобы вы оставили меня, или для вас же будет хуже!

— А! Черт возьми, да ты нерешительная, моя красотка, оставь же, успокойся, ведь я хочу только поцеловать тебя, не упрямься же! Ведь тебя не убудет от одного поцелуя!

Жозефина вырвалась из его рук, но Пипо снова схватил ее, как ястреб бедную голубку. Сопротивление Жозефины еще более распалило его страсть, лицо его пылало, словно в огне, нос буквально побагровел, а серые глаза светились как у кошки в потемках.

— Ты околдовала меня, — воскликнул он, — ты должна быть моей, во что бы то ни стало! Ведь я хочу только твоего счастья, а с господином Калебассе мы уже поладим.

— Если вы не отстанете от меня, господин Пипо, я буду вынуждена отказаться от места!

— Это было бы неумно с твоей стороны! Тебе будет хорошо у меня, глупенькая, если ты согласишься полюбить меня!

Жозефина не могла удержаться от громкого смеха при этих словах, но Пипо принял ее смех за молчаливое согласие, он стал еще настойчивее и смелее в своих проявлениях любви, и дело дошло до того, что Жозефина вырвалась и бросилась бежать от него. Второпях она опрокинула стул, набегу схватила свой платок и шляпку и, прежде чем ее слишком любезный кавалер успел опомниться, выскочила из серебряной кладовой и, не оглядываясь, побежала вниз, к выходу. Таким образом она достигла двора, и вдруг, услышав знакомый голос, остановилась как вкопанная.

— Клянусь, я не ошибся! Мадемуазель Жозефина! Белая голубка вся вспыхнула и очень сконфузилась.

— Господин Милой! Это вы? — проговорила она.

— Наконец-то я поймал вас, Жозефина, вы бежите от меня словно от какого-нибудь страшного зверя! Это нехорошо и нелюбезно с вашей стороны. Дайте же мне вашу руку, и поздороваемся!

— Очень охотно, господин Милон, я вас совсем не видела!

— Об этом рассказывайте кому-нибудь другому, а я подозреваю, что вы всеми возможными способами стараетесь избегать меня!

— Вы несправедливы ко мне, господин Милой, я дважды была на улице Лаферроннери, в надежде застать вас!

— В самом деле? Ну, я знаю, вы не скажете неправды, это ясно говорят ваши милые невинные глазки! Я уже не живу более у старушки Ренарды.

— Это я сейчас поняла! Ренарда живет в маленьком замке.

— Вы откуда знаете?

— Я была у нее, господин Милон.

— Какие дела вы имели с Ренардой?

— Мы ходили просить ее ходатайства, чтобы мне поступить на ее место, здесь в Лувре.

— Как? И вы хотели?

— Если можно честным трудом зарабатывать себе хлеб, в этом нет стыда, не так ли, господин Милон?

— Конечно, мадемуазель Жозефина! Вот что хорошо, так хорошо! Стало быть, вы теперь принадлежите к придворному персоналу! Какое счастье, что я, наконец, увидел и встретил вас здесь!