Анклав теней - [3]

Глянув туда и оценив высоту, я шагнул к краю, намереваясь покончить с жутким состоянием тоскливого равнодушия к себе и окружающему миру.

В ту же секунду тело взорвалось острой, обжигающей болью. Миллионы острых иголок вонзились в кожу, чтобы через мгновение пропустить через себя тысячи вольт тока.

Не выдержав, я рухнул на пол, выгибаясь дугой. К сожалению, недостаточно близко к краю стены, чтобы попытаться свалиться вниз.

– Что же, похоже, ты все же что-то чувствуешь. И это уже хорошо.

Боль исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив лежать меня на стылых каменных плитах.

Уже привычно сверху снова раздался приглушенный голос то ли сопровождающего, то ли надсмотрщика. А скорее всего, совмещающего обе эти роли.

– Меня зовут Ульрих. Ты помнишь, как тебя зовут? – прозвучало над головой.

– Артем Городов, – пробормотал я.

В то же мгновение перед внутренним взором пронеслись многочисленные картинки из прошлого: привычный рабочий день, небольшой загул по пятницам, сменяющиеся подруги, знакомые, которых можно скорее назвать собутыльниками, чем друзьями, стандартный отпуск каждый год на одних и тех же курортах.

У меня не была какая-то необыкновенная жизнь, все достаточно просто. И в то же время жаловаться не приходилось. Своя квартира, приличный доход, никаких заморочек с бывшими женами или чего-то подобного. Комфортное и приятное существование.

Оставался вопрос: куда все это делось и как я очутился в каменном замке с целой толпой ряженых чудаков? Но главное – почему в моей груди поселилась странная, пугающая своей жадностью пустота?

– Это последствия переноса. Твоя душа не хочет принимать новую оболочку. А вместилище в ответ отторгает незваного гостя, – сказал человек в кольчуге.

Похоже, последнее предложение я повторил вслух.

– Что со мною произошло?

Немного помедлив, назвавшийся Ульрихом терпеливо объяснил:

– В самом начале я уже тебе говорил – ты умер, а мы тебя оживили. Дали возможность прожить еще одну жизнь. Тебе стоило бы сказать спасибо за такой щедрый дар.

Я слушал его, осознавал смысл сказанного и тем не менее ничего не понимал.

– Вставай. Нужно больше двигаться. Чем больше, тем лучше. Это должно помочь.

И только тут я наконец понял, что тело-то ведь действительно не мое. Случайно зацепившийся взгляд на тыльной стороне правой ладони чуть ли не прокричал об этом. Это не мои пальцы, не моя ладонь, и вообще вся рука не принадлежала моему старому телу.

В любой другой ситуации подобное знание обязательно бы вызвало шок и целую волну страха, а скорее всего и ужаса от происходящего. Но сейчас это открытие лишь вызывало слабый отклик интереса, моментально испарившегося во все той же черной дыре в груди.

Поднявшись на ноги, я пошел дальше. Желание сигануть головой вниз куда-то исчезло, заменив собой тупую покорность дальнейшей судьбе. Апатия крепко захватила мой разум, не выпуская сознание из цепких лап безнадежности.

– Еще тебе следует побольше говорить. Ну или по крайней мере слушать, обязательно вникая в смысл сказанного, – продолжал инструктаж сопровождающий воин. – Заклинание Познания не будет висеть долго, максимум несколько дней. И за это время тебе нужно выучить язык самостоятельно.

Мне бы удивленно вскинуться, с возмущением заявив о невозможности этого, но я продолжал неторопливо переставлять ноги, двигаясь по крепостной стене, огибающей замок по периметру.

– Сейчас тебе кажется, будто мы с тобою говорим на твоем родном языке, но это абсолютно не так. Наложенные чары делают перевод на ментальном уровне, привязывая мнемонические понятия из разных языков друг к другу, а затем подменяя их. Чем больше идет практика, тем сильнее проходит усвоение. Поэтому для начала расскажи о себе.

И я начал рассказывать. Что еще оставалось? О себе, работе в одной из торговых компаний, периодических попойках и вечеринках, о квартире с недавним ремонтом, о нежелании заводить долгих отношений с девушками, о свободе холостяка, о размеренной жизни рядового жителя крупного города, об отсутствии каких-либо перемен в повседневном распорядке, о выходных с друзьями за городом, о рыбалке и отпуске на золотых пляжах за границей, об учебе в школе и университете. Я говорил и говорил, бесцветным голосом автомата, перечисляя вехи своего существования и не испытывая при этом к этому никаких чувств, перескакивая с места на место и нисколько не обращая внимания на возникающий сумбур в изложении.

Как будто все это касалось не меня, а кого-то другого, совершенно чужого человека.

Все это время мы продолжали идти, заходили в башни, спускались вниз, проходили сквозь различные помещения. Изредка попадавшиеся люди, одетые во все те же архаичные одежды, едва заметив нас, тут же исчезали в неизвестном направлении. Кажется, мы обошли весь замок, оказавшийся не таким уж и большим, как показалось вначале.

Ульрих шагал рядом, молча слушая мою исповедь, ни разу не прервав и не задав никакого вопроса. Равнодушное выражение лица наглядно демонстрировало его безразличное отношение к тому, о чем я рассказываю.

Он был похож на солдата, выполняющего приказ: сказано для овладения языком нужна обильная практика – значит, будет исполнено. А что там подопечный несет, уже дело десятое и не должно вызывать какого-либо интереса. В этом отношении он удивительным образом походил сейчас на меня. Я тоже к собственным воспоминаниям в данный момент относился с полнейшим безразличием.