Анимист - [47]

утешение

– Я знаю, ты меня любишь. Но что ты думаешь? Это уже не только моя жизнь, но и твоя. Что мне, по-твоему, делать?

любовь

– Все правильно, ты не думаешь. Я все время забываю. Ты просто чувствуешь. – Он мысленно вздохнул. – Это, наверное, здорово.

Темит правил повозкой, запряженной двумя траусами, и думал о Деридале. С его изгнания прошло три года. Он поселился в Бельтасе, потому что этот город был ближайшим к месту, которое он по-прежнему считал домом. Иногда, несмотря на запрет, его тайком навещали друзья из деридальского дворца. Гордость и своего рода законопослушание удерживали его от попыток вернуться. Он сам не был уверен, не оказался ли Алекс просто предлогом для посещения Деридаля. Возможно, никто не вспомнит о нем или об изгнании, а возможно, всем просто будет наплевать. В конце концов, может, он и потерпел неудачу, но ведь никто другой тоже не преуспел. Даже Чернан.

Они подъехали к восточным воротам. Темит увидел, как стражники проверили нескольких путников, чтобы убедиться, что это не молодые парни, на каких в городе все еще шла облава. И несколько удивился, когда ему загородили дорогу.

– Привет, офицеры, – сказал он, стараясь – и весьма успешно – напустить на себя невинный вид. – В чем дело?

– Доброе утро, доктор, – уважительно ответил один из стражников. – Чем занят сегодня?

– Еду в Бельмарль за кое-каким стеклом. Знаешь, всякие хрупкие штучки. Хочу на обратном пути запаковать их в сено, – объяснил Темит, указав большим пальцем на повозку. Одна рука была в лубке. – А откуда ты… Шан, не так ли? Насколько я понимаю, та маленькая проблема с мочой разрешилась?

Шан передернулся и быстро огляделся, но, похоже, никто их не слушал.

– Боюсь, – прошептал он, – по приказу его величества мы должны обыскивать все телеги с большими ящиками, бочками или бочонками и особенно кучи соломы. – Он, пожав плечами, указал на повозку. – Не беспокойся, господин, это минутное дело, – добавил он, поднимая копье с бронзовым наконечником, чтобы вонзить в сено.

Удивляясь, как легко вспоминаются такие вещи, Темит здоровой рукой схватился за рукоятку копья; Шан, потеряв равновесие, оступился и упал, а Темит, выхватив у него оружие, парировал удар другого стражника. Тем временем Шан, падая, ухватился за повозку и, к несчастью, ухитрился прищемить хвост Пылинки. Пылинка запищала, Алекс зарычал от ярости, вскинулся, бешено брыкаясь, и совершенно случайно боднул стражника головой. Стражник, ругаясь, свалился под повозку, а Алекс зашатался и тяжело плюхнулся в сено; в голове у него звенело. Он увидел, что Темит схватился с другим стражником, и, приглядевшись, узнал Лукена. Лукен тоже узнал Алекса.

– Ты!

– Ты!

– Привет, – добавил Темит, аккуратно ткнув Лукена меж глаз тупым концом копья.

Лукен зашатался, и Темит подтолкнул его, чтобы солдат свалился в повозку, потом тряхнул поводья, и траусы понеслись вперед быстрым шагом под удивленными взглядами зевак.

– Почему ты захватил его? – спросил Алекс, перекрикивая скрип и грохот повозки.

Пылинка забралась ему на плечо; хвост немного пострадал, но в остальном она была невредима и излучала

удовольствие

под ветерком, развевающим усы.

– А ты его знаешь? – откликнулся Темит, стараясь удержать траусов на ровной дороге.

Двухколесная повозка отчаянно раскачивалась.

– Это просто стражник, один из тех, от кого я сбежал раньше! – крикнул Алекс.

Лукен застонал и слабо поднял руку, пытаясь то ли потереть голову, то ли зацепиться за что-нибудь в трясущейся повозке.

– Тогда нам лучше прихватить его, если ты не желаешь ему смерти, – отозвался Темит. – После того как он дважды упустил тебя, его сочли бы изменником и казнили в бычьей яме.

– А другой?

– Ты убил его?

– Вряд ли! Я слышал, как он обозвал меня…

– Тут уж мы ничего не можем поделать!

– Но он видел нас! Видел тебя! Я слышал, как вы говорили…

– Но это не причина убивать его!

– Я же сказал, что не убил его!

– Что?

– Что?

– У-у, – вставил Лукен и поморщился, приложившись головой о борт подскочившей на ухабе повозки.

В нескольких милях от города они ненадолго остановились, чтобы привести все в порядок. Темит понял, что его узнали и возвращаться в Бельтас нельзя: он окажется в бычьей яме раньше, чем поймет, что происходит. Оставалось только идти вперед. Лукен – с рассеянным видом, свидетельствующим о сотрясении мозга – выслушал их историю и причины взять его с собой и, похоже, не слишком возражал (вероятно, ему было не до того). Алекс снова зарылся в сено, и Темит подхлестнул траусов, стараясь уехать как можно дальше, прежде чем за ними устремится погоня из Бельтаса.

– Мы уже недалеко от границы, – сказал Темит двум – трем – пассажирам. – А дальше они сунуться не посмеют. Может, им и хочется повоевать, но они еще не готовы.

– Что? – крикнул Алекс, ничего не расслышавший из-за ветра и сена.

– Ничего!

Алекс стоял в реке, разбухшей от дождей… или это был прилив на морском берегу и волны поднимались все выше? Он не мог пошевелиться; он искал Пылинку. Она была там… и там, и там, и там… множество маленьких серых фигурок неистово бултыхались в воде, и волна паники в уме не давала понять, которая из них настоящая. Он пытался вылавливать их, и они карабкались на него – масса мокрого меха и крохотных коготков, пытающаяся спастись от воды. Однако их становилось все больше и больше, и он все еще старался спасать их, а вода все поднималась, и он потихоньку слабел под весом отчаявшихся малюток. Длинные хвосты и грубая шерсть шлепали его по лицу и губам, поднимающаяся вода нагревалась от их тел. Он не чувствовал ни отвращения, ни страха – только вину, панику и стыд… ноги подкосились, и он погрузился в волны.