Английский союз - [15]

Сидение не было рассчитано на трех человек, и Сара обнаружила, что она прижата к капитану гораздо теснее, чем ей хотелось. Она старалась держаться прямо, но все равно чувствовала, как от него пахнет дымом. Теперь она смогла как следует разглядеть его лицо.

Сара подумала: лицо капитана правильнее было бы назвать не красивым, а сильным. Прямой нос, четко очерченные и плотно сжатые губы. Еще прежде она заметила: глаза у капитана ясно-голубые, такие ясные, что на фоне запачканного копотью лица производили прямо-таки ошеломляющее впечатление. Ненавистный красный мундир был тоже запачкан сажей, а о происхождении больших темных пятен на нем Саре не хотелось даже думать. При этом капитан выглядел как образцовый британский офицер, из тех, что Магнус описывал столь насмешливо. По его рассказам, такие офицеры, посылая в бой своих солдат, сами оставались в стороне, сжимая в одной руке надушенный носовой платок, а в другой — золотую табакерку.

Сара видела, что капитан устал и находится не в лучшем расположении духа. Он держал вожжи только в правой руке, левую руку старался лишний раз не тревожить. Время от времени, несмотря на все ее старания держаться подальше, Сара задевала его левую руку, и лицо капитана искажала боль, но он молчал.

Они проехали не больше квартала, дым все еще не развеялся, и Сара по примеру Десси обмотала лицо шалью. Вдруг что-то неожиданно привлекло ее внимание, она выпрямилась и, размотав шаль, громко крикнула:

— Стойте! Да стойте же! Натяните вожжи!

Он изумленно подчинился, переложил вожжи в левую руку, чтобы освободить правую, инстинктивно потянувшуюся к поясу за пистолетом.

— Боже праведный, что там еще? — спросил он резко, но Сара уже встала и, не утруждая себя ответом, перебравшись через колени Десси, слезла с ужасного сидения.

Капитан передал вожжи Десси и приготовился последовать за ней. Впрочем, когда он разглядел, кто скрывается за углом дома, который они только что обогнули, он выругался и покачал головой — капитан, кажется, не мог разделить с Сарой ее жалость. За углом, дрожа от страха, пряталась женщина с грудным ребенком, они были закутаны от дыма в платки.

Хотя капитан посетовал на очередное нежелательное осложнение, Сара с удивлением заметила: его голос стал неожиданно мягким, когда он приблизился к испуганной женщине.

— Кто это? — спросил он требовательно Сару. — Вы ее знаете?

Женщина взглянула на капитана с нескрываемым ужасом и спрятала лицо поглубже в рваный платок.

Сара сердито ответила:

— Разумеется, я не знаю ее! Не подходите! Вы еще больше напугаете бедняжку. Не бойся. — Она повернулась, чтобы успокоить женщину. — Мы не причиним вреда.

Молоденькая негритянка — ее лицо было едва ли больше, чем лицо ребенка, — никак не могла прийти в себя. Она крепко прижимала к груди малыша, а глаза ее застыли от ужаса.

— О, бедное дитя! — воскликнула Сара, испытывая необыкновенную жалость. — Дай я тебе помогу забраться в повозку. Там, сзади найдется место и для тебя, и для ребенка, вы можете даже прилечь. Ну-ка, дай мне его. Бедная крошка. Сколько ему месяцев?

Девушка ничего не ответила, но не оказала сопротивления, когда Сара осторожно взяла у нее ребенка. Сара догадалась: их бросили, когда ее хозяин и остальные домочадцы и слуги бежали из столицы, — молодая мать и ребенок оказались слишком слабы для путешествия; небольшой сверток в руках Сары весил тревожно мало.

Но когда она, затаив дыхание, поспешно развернула сверток, она с великим облегчением увидела худенькое темное сморщившееся личико, будто младенец собирался расплакаться; ребенок слабо шевелился в ее руках. Она вручила его Десси, которая тут же принялась о нем заботиться, — укачивать и вполголоса напевать, пока Сара пыталась расспросить молодую мать.

Она продолжала взирать на капитана с униженным страхом, но через некоторое время открыла, что ее зовут Элси, а ребенка — Руфус. Она принадлежала торговцу съестным, который не уезжал до самой последней минуты, боясь, что его товары разграбят. Когда остальные уехали, ее оставили: она только что родила и была еще слишком слаба для путешествия. Она пряталась в доме за магазином, опасаясь, что ее захватят красные мундиры; наконец пожар заставил ее покинуть дом. Она была уверена, что ее убьют, ведь все знали: красные мундиры не раздумывая убивают ни в чем неповинных женщин и даже детей.

Сара почувствовала почти невыносимую жалость. Она тихо сказала, не в силах сдержать упрек:

— Запишите на свой счет, капитан! И помогите ей забраться в повозку, едва ли у нее хватит сил, чтобы встать, не говоря уж о том, чтобы идти.

Капитан несколько мгновений молчал, выражение его лица не поддавалось истолкованию. Затем он пожал плечами и сделал, как его попросили: подождал, пока Десси расстелет перину и положит несколько подушек сзади, затем, подняв Элси, уложил ее в сооруженную постель.

Он ждал со все возрастающим нетерпением, пока Сара суетилась вокруг девушки, помогая ей устроиться поудобнее и нашептывая на ухо, что они ее ни в коем случае не отдадут британским солдатам. Девушка, вероятно, не понимала большую часть ее слов, она тянулась к Десси, и поэтому Сара в конце концов оставила Элси на попечение старой служанки, а сама подошла к капитану, который отозвал ее немного в сторону.