Английский след. Детектив с элементами иронии и любовного романа - [46]

— Вот видишь, в той квартире, где находится мать, ребенка нет. А потом, мы до сих пор не знаем, Ксения — жертва или соучастница, а может быть даже и главный организатор.

— Только не последнее, — вступился за Ксению Саша.

— Я не против этого, лишь бы неопровержимые факты нам не говорили об обратном.

По тональности и смыслу содержания слов Саша почувствовал, что Бобров стал разговаривать с ним не так, как раньше, на допросах, как с одним из возможных подозреваемых, теперь это выглядело совсем иначе. Сашу признавали участником процесса расследования, как независимую сторону, чего бы ему очень хотелось, что-то вроде частного детектива, пусть пока даже и без гонорара, либо как одну из заинтересованных сторон, доказывающую свою полную невиновность.

— Совсем поверить в Ксенину непричастность в этом деле, — продолжал делиться своими мыслями Бобров, — достаточно трудно. Другое дело — рассмотреть вариант ее участия, но не по доброй воле, а как жертвы шантажа, связанного с похищением ребенка, тут может быть шанс реальности. В этом варианте нельзя исключать, что у погибшего преступника, как ты его называешь — Игната, есть соучастник, который и удерживает ребенка, а он-то может быть и вооружен.

Последние слова опытного следователя убедили молодого сыщика в необходимости сначала поехать в контору уголовного розыска и получить там пистолет своего «коллеги», а уж потом, вооружившись, и рвануть на поиски Фединой дочки.

Из Управления уголовного розыска вышли они далеко после обеда, причем пообедать там не удалось не только Саше, но и Боброву тоже. Пока Бобров разбирался с милицейскими чиновниками, чтобы ему вернули табельное оружие, утерянное в момент его оглушения, Сашу все это время таскали по разным кабинетам. В одном «сняли пальчики», в другом фото в фас и в профиль — эту процедуру он проходил совсем недавно, когда содержался в следственном изоляторе, но сообщать об этом незнакомым следователям и дознавателям он, разумеется, не стал. Мало того, он очень боялся встретиться в этих коридорах со знакомым ему уже оперуполномоченным Костиным.

Пока он не видел Боброва, дознаватели подбрасывали ему всякие вопросики с намеками типа этих: «А почему следователь прокуратуры оказался в вашем дворе рано утром? А как давно вы, гражданин Кошкин, были знакомы с захватившим вас, как вы утверждаете, преступником? А почему ваш дружок Федор ударил следователя прокуратуры по голове, если он вас спасал? Не были ли вы лично или через ваших родителей, друзей знакомы со следователем Бобровым до того момента, как встретились с ним в его кабинете?» В общем, все вопросы в одну дуду. Видимо, по привычке, поверить им в то, что Саша оказался в центре событий и сам тут ни при чем, очень трудно. Почему-то так же трудно им было поверить и в то обстоятельство, что следователь Бобров специально приезжал утром спасать Сашу.

— Нужно нам где-то перекусить, ты как, не против? — спросил Бобров.

— Какое перекусить, Николай Андреевич! — возмутился Саша. — На улице уже почти стемнело. То нам пистолета не хватает, чтобы идти спасать ребенка, а теперь еще и перекусить требуется. В этой милиции просидели полдня, все одни и те же вопросы. Это же когда мы попадем к Ксении, за полночь.

Пристыженный Бобров остановился и смотрел, как Саша ушел вперед. Потом обернулся, увидел, что Бобров стоит на месте, он вернулся к нему.

— А ты, молодой человек, — обратился Бобров первым, — слышал выражение военных «Война войной, а обед обедом»?

— Слышал, — грустно ответил Саша, — хорошо, давайте искать кафешку, если вы на голодный желудок не работаете.

Бобров быстро направился к своей машине, сел за руль и, не закрывая дверь, крикнул Саше:

— Мы же вроде бы торопимся спасать ребенка, что же вы так медленно двигаетесь, молодой человек!

— Я смотрю, ищу ближайшее кафе. Вы же так хотите есть, товарищ старший следователь.

— Садись в машину, теперь уж будем только ужинать!

Саша понял, что Бобров обиделся на него, но что делать, и быстро побежал к машине.

* * *

После первого звонка в дверь никаких характерных звуков, что ее вскоре откроют, не последовало. Саша нашептывал Боброву:

— Может, Ксения ушла. Ждать целый день не стала.

— Квартира эта?

— Вроде бы та.

Бобров приложил ухо к двери:

— Ц-ц, — показал он пальцем. — Покажись в глазок лицом, подай голос, что это ты. Позови ее, — а сам стал звонить в дверь.

— Ксюша! Это я, Саша!

— Саша, — послышался тихий женский голос через дверь, — а где Игнат?

— Он уехал!

— Куда уехал?

— Я все объясню, открой. Не через дверь же я буду говорить.

Ксения открыла дверь. В ее глазах мелькнул испуг, когда она увидела входившего в квартиру кроме Саши еще другого мужчину, но, узнав в нем следователя прокуратуры, она несколько успокоилась. Не дождавшись никаких вопросов, она встревожилась и оживленно стала спрашивать:

— Где Игнат?

— Ты очень о нем беспокоишься? — задал ей встречный вопрос Саша.

Бобров молчал. Он видел, как молодому сыщику хотелось самому поучаствовать в следственном процессе. «Что же, — подумал он, — в конце концов, здесь не прокуратура, пусть поупражняется. Тем более парень сам натерпелся от этой истории немало трудностей».