Английский фантастический роман - [20]

Он подсматривал, как скользят по промасленным направляющим тяги управления крыльями — словно перекатываются могучие мускулы. Из Эвебери, где жил мальчик, было видно множество других семафорных башен; они шагали на юг по Великой равнине и карабкались по западным склонам известковых холмов возле Марлборо. Но те были намного больше — громоздкие сооружения, обслуживаемые группами людей; их сигналы в ясный день видны за десять миль. Крылья тех башен двигались торжественно-медлительно, грохоча сочленениями; а небольшие башни для местной связи выглядели как-то уютней — добрыми знакомыми, которые болтают от зари до зари.

В долгие летние часы мальчик находил множество игр, в которые можно играть в одиночку. Досуг неизменно был краденый, так как занятие для него всегда бы нашлось: школьные уроки, домашнее задание, уборка или работа на братнином крохотном земельном участке на другом конце селения… Если он хотел побыть наедине с собой и пофантазировать, то приходилось удирать под вечер или еще на рассвете. Порой его манили камни — городок был окружен причудливыми нагромождениями ромбовидных валунов. Мальчик бегал вдоль руин того, что было когда-то старинным храмом, взбирался по крутым откосам туда, где в лучах утреннего солнца танцевали древние камни; а не то вышагивал по длинной-предлинной тропе для шествий, тянувшейся через поля на восток, и воображал себя священником или же богом, который явился для принесения по старинному обряду жертвы дождю и солнцу. Кто создал эти каменные кладки? По словам одних — волшебники во времена своего могущества; по словам других, это сделали древние боги, имена коих грех произносить. А кое-кто считал, что тут не обошлось без дьявола.

Церковное начальство смотрело сквозь пальцы на истребление сатанинских реликвий, и в городке об этом отлично знали. Отец Донован был против, но поделать ничего не мог; все, кому не лень, с охотой занимались разрушением. С помощью плугов подрывали фундамент кладки, дробили мегалиты водой и огнем, а куски пускали для мелкого ремонта своих построек; это практиковалось не один век, и в полуразрушенных каменных кольцах зияли бреши. Но камней оставалось еще много; сами круги сохранились, как и могильные насыпи на открытых ветрам вершинах холмов, под которыми покоились древние мертвецы с разможженными костями. Мальчик забирался на курганы и грезил о королях в мехах и бриллиантах; но когда он уставал, его неизменно тянуло обратно к семафорам с их таинственной жизнью. Он тихонечко лежал, уткнувшись подбородком в ладони, глаза сонные, а над ним на вершине холма постукивал-полязгивал Силбери-973.

Опустившаяся на плечо рука выдернула его из грез. Он напрягся, перевернулся и хотел было вырваться, но не тут-то было. Его держали крепко. Запыхавшись, он смотрел исподлобья — маленький оборванец с длинной челкой.

Держал его высокий мужчина; мальчику он показался невероятно высоким. Лицо коричневое, задубевшее от ветра и солнца, в уголках глаз сеточки морщин. Глаза резко выделялись на загорелом лице: глубоко посаженные, голубые — такой цвет бывает разве что у самой верхушки неба, подумалось мальчику. Глаза его собственного отца давно удрали под защиту очков с толстенными стеклами; глаза этого человека были совсем иные. Они казались предельно проницательными, словно привыкли вглядываться вдаль и различать вещи, которые не заметил бы другой. Их хозяин был одет во все зеленое, на плечах — потертые галуны и нашивки сержанта сигнальщиков. На бедре у него висел цейсовский бинокль — неотъемлемая часть экипировки любого сигнальщика; в неплотно прикрытом футляре мальчик различал большие окуляры и до блеска стертую медь тубусов.

Гильдиец улыбался; говорил он протяжно и неспешно. Вот голос человека, которому ведомо про Время все — и то, что оно вечно, и что спешить и суетиться ни к чему. Вот человек, который, видать, знает про древние камни побольше его папаши.

— Так-так, — сказал он. — Похоже, нами пойман маленький шпион. Ты кто будешь, пацан?

Мальчик облизал пересохшие губы и испуганно выдавил из себя:

— Р-рейф Бигленд, сэр…

— И чем же ты тут занимался?

Рейф снова облизал губы, метнул взгляд в сторону башни, жалобно надул губы, уставился на траву перед собой, еще раз стрельнул глазами на сигнальщика.

— Я… я…

Он запнулся. Поди-ка объясни! На вершине холма покрякивала-постукивала башня. Сержант присел на корточки и терпеливо ждал, с прежней полуулыбкой щурясь на мальчугана. Свою котомку он положил на траву. Рейф догадался, что мужчина ходил в деревню за едой для обеда — одна эвеберийская бабулька сговорилась поставлять продукты дежурным сигнальщикам. О семафорной станции Силбери мальчик знал чуть ли не все.

Секунд набежало на целую минуту, пора было отвечать. Рейф собрался с силенками и, когда заговорил, не узнал собственного голоса, а слова и вовсе бесконтрольно вылетали — он только диву давался.

— Прошу прощения, сэр, — пропищал он, — я наблюдал за башней…

— Зачем это?

— Я…

Опять затруднение. Как объяснить-то, а? Секреты гильдии не открывают первому встречному-поперечному. Коды сигнальщиков и иные, более важные вещи, держат в глубочайшей тайне, охраняют ревностно, ибо носить зеленое — это наследственное право. Подозрение сержанта, что он шпионил, отчасти верно, но звучит так страшно.