Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской "расе господ" - [84]

) Беннета Кристиана Хантингтона Калкрафта Кеннеди (1871–1935), уполномоченного по делам юстиции в провинции Синд Британской Индии и члена Верховного суда Бомбея,[1063] опубликовавшего книгу под псевдонимом Ал. Картхилл. В своем труде Картхилл (в контексте общепринятой среди британцев практики расистского империализма, а также используя характерные ссылки на «азиатские деспотизмы» и рекомендуя не останавливаться перед массовым истреблением) самым радикальным образом разделывался с либеральным британским гуманизмом и парламентаризмом. Эта книга, с ее иронически-уничижительной «расовой» характеристикой индийских «туземцев», изобличением демократии, пацифизма, принципа самоопределения — всего того, что в соответствующих кругах Германии называлось «слюнявым гуманизмом» — была почти сразу же переложена на немецкий язык (одним «фёлькише» издательством) под названием «Verlorene Herrschafb (1924). Предисловие к немецкому изданию этой книги написал учитель Рудольфа Гесса и наставник Адольфа Гитлера, профессор Карл Хаусхофер, восхищавшийся Британской империей. В предисловии Хаусхофер проводил параллели (в духе Вагнера) между ситуацией, описанной в книге Картхилла, и Валгаллой: «как если бы Вотан, под победными рунами которого некогда выступали англосаксы, в последний час Валгаллы еще вынужден был председательствовать на конгрессе пацифистов… и уже… видел трепетанье первых огоньков мирового пожара».[1064] Сам Картхилл был сторонником государственного террора и подтверждал его эффективность. Этот колониальный британский авторитет заявлял, что он опроверг мнение, будто «[на штыках]… нельзя сидеть [по крайней мере долго])». Ведь «если штыков достаточно и они так хорошо воткнуты в тело жертвы, что она не будет извиваться, если размещение этих штыков проведено в определенном и искусном плане, то при их помощи можно соорудить… нечто вроде лесов, на которых… можно водрузить довольно устойчивый консульский… трон»⁷⁴². Успешное «конструктивное подавление», применявшееся в колониальной политике, Картхилл оценивал как «похвальное». Впрочем, он сожалел об отсутствии у англичан необходимого единодушия. Ему казалось, что оно исчезло; он более не видел британской решительности и «могучей убежденности народа, верящего в себя», — «той веры, которая дает людям силы противостоять богам».[1065]

«У немецкого народа отныне будет доступ к одной из самых сильных книг… англосаксов о государстве», — писал в заключении гитлеровский геополитик Карл Хаусхофер. Он также рекомендовал гитлеровской Германии сотрудничать с Британской империей. «Ведь у таких противников можно и нужно учиться».[1066]«Если… среди народа господ возобладает настроение… отказаться от законного права на насилие, то в отношении Индии… ничто другое не подействует».[1067]

После того как подобные установки — особенно деспотизм восточного типа и всесилие европейской бюрократии — настолько хорошо сработали в Индии, Картхилл пытается внушить мысль, что соответствующие методы следует применить и для искоренения непорядков в самой Британии (как отметила Ханна Арендт[1068]). Однако — согласно мистеру Картхиллу — «британские избиратели, которых каприз Провидения поставил распорядителями судеб человеческого рода», не имеют «надежных руководителей».[1069] Он явно имел в виду руководителей, которые должны были еще более воинственно отстаивать расовую чистоту и насильственно отделять свет культуры от тьмы. Ведь «несчастна та особь, что появляется на свет в результате физического скрещивания особей двух разнородных племен. Каждая клетка в ней — арена гражданской войны. Едва ли менее несчастен тот, чей интеллект усвоил чужую культуру, тогда как его инстинкты ее отвергают».[1070]

Больше всего огорчало Картхилла то, что из английской культуры, даже из той, которая распространялась в Индии, не удалось исключить либеральные идеи, противоречившие представлениям о расовом превосходстве, деспотизму и бюрократической гегемонии, идеи, «пригодные для гуманистической… и подрывной агитации — под маской демократии и самоопределения».[1071] Это была опасность, которую англичане «проглядели»: ведь британское «правительство питало известное презрение к образованию». «Британско-индийский деспотизм… не сознавал необходимости… сдерживать распространение таких идей».[1072] То есть вина за распад империи (в отношении Индии) возлагалась и на английские власти, равнодушно взиравшие на распространение в колониях таких тлетворных европейских представлений, как демократические взгляды.

Для империализма «было важно, чтобы человек из покоренного народа оставался неразвитым, чтобы его не обучали чужому языку [завоевателей] в таком объеме, который позволил бы ему, к примеру… получить образование на опасно высоком уровне». Так утверждал один немецкий автор, говоря о гитлеровском «дранг нах остен» и о «культурной политике» Третьего рейха на завоеванном «восточном пространстве».[1073] Однако эта формулировка почти буквально совпадает с высказываниями таких столпов Британской империи, как наместник Великобритании в Пераке (Малайя) сэр Фрэнк Суэттенхем. Как и Картхилл, горевавший, что англичане оставляют свои позиции в Индии, Суэттенхем считал, что немалая доля вины в неповиновении британским имперским властям лежит на тех, кто позволял «туземцам» получать английское образование. «И если бы бабу [т. е. «пишущий» индиец, обученный английскому] имел душу, она бы, верно, потребовала отчета от тех, кто дал ей дар речи для выражения неосуществимых притязаний класса, столь же богато наделенного способностью к высокопарной агитации, сколь жалкого с точки зрения… телосложения, которым отличаются господствующие расы… В Индии воспитание [education] представляет все большую опасность».