Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской "расе господ" - [73]
Во всяком случае, в XIX в. ни одно из лондонских правительств не издало никаких специальных законов для защиты коренных жителей Австралии — и даже не попыталось это сделать (в отличие от мадридского, издавшего подобные законы еще в XVI в., и московитского — в XVII в.[921]). И ни одно из британских правительств не принимало на себя обязанностей по защите туземцев и даже не считало себя обязанным делать это.[922] Разве что гуманисты-одиночки прислушивались к риторическим высказываниям оппозиционеров (в частности, к выводам лондонской парламентской комиссии по расследованию событий 1837 г., которые сообщали о «невиданных злодеяниях», кстати, членом этой комиссии был Гладстон[923]). Но отдельные возмущенные голоса не оказывали никакого влияния на британских колонистов. После получения Австралией статуса самоуправляющегося доминиона (1855/1856) возмущенные призывы частных гуманистических союзов (которые некогда высмеивал Томас Карлейль, и на которые позже нападали британские фашисты) из метрополии окончательно перестали кого-либо к чему-то обязывать. (По сути, и рабочий класс, и истеблишмент воспринимали «Humanitarian League» как «протестантское занудство». Ибо как раз неквалифицированные европейцы, опасаясь конкуренции аборигенов, отказывались признавать равенство «ниггеров», в том числе и в Австралии. Англосаксонские плохо квалифицированные рабочие издевались над коренными жителями, утверждая тем самым свое расовое «превосходство».) Британский управляющий Ричард Блай безуспешно пытался защитить туземных женщин и детей. В 1849 г. он докладывал о злодеяниях, совершенных их убийцами. После этого все английское колониальное сообщество отвернулось от него — так поступали с каждым, кто пытался защищать «ниггеров».) Как писал Кирнан, протесты из Лондона игнорировались колонистами, а дарование Австралии в 1855/1856 г. автономии вообще положило им конец. Потом они же охотились за черепами — для обмена с дикими племенами.
Когда плантаторы Квинсленда не могли более расчитывать на британских каторжных рабочих, началась охота за меланезийцами (1860-е гг.), которых североавстралийские колонисты порабощали. За это в 1872 г. был убит англиканский епископ Меланезии Джон Паттесон. Только такое громкое событие смогло привлечь внимание британского парламента к проблеме злодеяний на севере Австралии, вынудив его принять соответствующие меры. Однако прошло много лет, прежде чем эти меры принесли какие-то практические результаты.[924] Ведь подобные разоблачения всегда заглушались голосами заинтересованных лиц.
В целом именно Австралия (и прежде всего Тасмания) явилась тем регионом, в котором «расовые инстинкты», «здоровое национальное чувство» англичан-колонистов были беззастенчиво направлены против самых беззащитных из всех человеческих существ — и все это происходило в не столь давние времена. Беззастенчиво еще и в том смысле, что совершенные преступления не требовалось скрывать от «населения» — ведь «население» Австралии само было насквозь пропитано расовым «народным чувством». В Австралии не было нужды в тайной государственной машине истребления — все зверства совершались среди бела дня. Английские поселенцы открыто действовали на широких просторах внутри континента — движимые той силой, которую и Хьюстон Стюарт Чемберлен, и Адольф Гитлер предпочитали интеллекту: инстинктом. Колонисты не получали прямых указаний из Лондона об уничтожении аборигенов, но нельзя сказать, что никто из британских мыслителей не «благословил» их. Так, например, Бенджамин Кидд заявил: «Инстинкты масс имеют более глубокую научную основу [sic], чем интеллект образованных людей». (Кидд категорически утверждал, что «рабство — самое естественное и… одно из самых разумных установлений»[925]). А столь прогрессивный Герберт Джордж Уэллс (в 1902 и 1904 гг.) нарисовал такую картину будущего, где «толпы черных, коричневых и желтых народов, не соответствующие требованиям эффективности», должны «уступить дорогу»: «Их судьба — вымирание и исчезновение». Ведь в конечном счете «мир — не благотворительное учреждение». Из чего опять-таки делался вывод: «единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение».[926] Такой проект шел дальше того, что успел осуществить на практике Адольф Гитлер (хотя Раушнинг утверждал, что у последнего были потенциальные возможности для проведения акций геноцида в еще более широком масштабе).
В период, когда взгляды Гитлера только формировались, мнение, что «примитивным» (а значит, «низшим») расам на роду написано быть вытесненными и даже истребленными, получило широкое распространение (как раз под влиянием английских предшественников Гитлера). «Ведь прогресс следовало оплачивать — по возможности за чужой счет…»,[927] а не за счет самих носителей прогресса. Кроме того, Карл Петерс уверял, что империалистическая политика колонизации «улучшила положение рабочих». В 1907 г. он втолковывал немцам, что развитие заморских территорий напрямую зависело от вытеснения местных жителей, как, например, в Северной Америке и в Австралии.
