Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга - [96]

Наполеон решил развивать собственную военную технику и обратился к народу за спонсорской помощью в строительстве флотилии мощных военных барж, способных перевозить до 110 человек каждая, — предшественниц тех, что будут пересекать Ла-Манш в обратном направлении в 1944 году. Кампания под лозунгом «И ваше имя будет здесь всего за 20 000 франков» оказалась очень эффективной, в отличие от самих барж.

Когда, вопреки советам адмиралов, Наполеон заказал испытания в неспокойном море, несколько судов затонуло, что привело к многочисленным жертвам и тяжелым моральным потерям, так что историю предпочли замолчать.

А по другую сторону Ла-Манша к угрозе вторжения отнеслись очень серьезно. Бритты активно строили военно-инженерные сооружения, в обществе нарастала паника. На одном из английских рисунков того времени изображен сюрреалистический французский плавучий замок, в котором разместились 60 000 человек и 600 пушек. Впрочем, все знали, что никакие плавучие замки или баржи не приблизятся к Дувру, пока на море властвует британский флот. И вот на этом и решил сыграть Наполеон. Он задумал отправить две своих флотилии, базирующиеся в Бресте и Тулоне (вторую флотилию усилили испанские корабли), в плавание по Атлантике, чтобы ввести бриттов в заблуждение: пусть думают, что французы отправились в Вест-Индию на фестиваль рома. А потом две флотилии встретятся и поспешат обратно в Европу поддержать силы вторжения в Ла-Манше и уничтожить те британские корабли, которые не взяли в погоню за призраками, унесшимися в сторону Карибов.

Это ведь не могло не сработать, n'est-ce pas?[93]

Встретимся у Трафальгара

В январе 1805 года разработанный Наполеоном план начал воплощаться в жизнь, и южный французский флот вышел из Тулона в открытое море. Командовал флотом адмирал Пьер Шарль Сильвестр де Вильнёв, аристократ, перешедший на сторону Революции и, в отличие от Наполеона, крайне осторожный.

Нельсон отправился в погоню, но просчитался в действиях противника — эта ошибка будет преследовать его все оставшиеся десять месяцев жизни — и потерял французский флот. Он выслеживал Вильнёва, курсируя от Сардинии до Египта, от Неаполя до Кадиса, сходил с ума от злости, ругал себя за то, что потерял нюх. Французских парусов нигде не было.

Письма и депеши, которые он строчил во время этой охоты, позволяют живо представить, как национальный герой Англии мечется по земному шару в поисках того, с кем бы подраться. «О, французский флот, — писал он, — если бы только мне удалось сейчас встретиться с тобой, ты заплатил бы сполна за все мои страдания». Он даже потерял аппетит: «Солонина и французский флот куда предпочтительнее ростбифа с шампанским». Наконец он вернулся в Портсмут ни с чем, взбешенный тем, что его пушки так ни разу и не выстрелили.

Хотя на самом деле он едва не догнал Вильнёва. Мало того что Нельсон прочесал все Средиземное море, он дошел и до Карибского моря, чем вспугнул французского адмирала-перестраховщика, и тот вернулся в Кадис, вместо того чтобы идти в Ла-Манш, как ему приказывал Наполеон. В сентябре Нельсон услышал новость о том, что франко-испанский флот уже в Кадисе, и тут же поспешил туда на корабле с оптимистичным названием «Виктория». Это была настоящая торпеда, которая неслась навстречу военному флоту Наполеона.

Теперь, когда перспектива решающего сражения не на жизнь, а на смерть стала очевидной, Нельсон как будто обрел душевный покой. Узнав о том, что французы наконец покинули Кадис и направились в Ла-Манш, а значит, стали уязвимы, адмирал приготовился к геройской гибели своего флота и обратился к морякам с просьбой написать прощальные письма домой, что сделал и сам. «Моя душа спокойна, — писал Нельсон, — и мне остается думать только о том, как уничтожить заклятого врага». Как только почтовый корабль отошел от «Виктории», на палубе появился встревоженный рулевой. Нельсон спросил, в чем дело. Узнав о том, что моряк не успел вложить в мешок с почтой свое письмо, адмирал тут же приказал вернуть корабль и добавил: «Кто знает, как сложится завтра его судьба. Его письмо должно отправиться вместе с остальными». Как и Наполеон, он был командиром, который понимал, что солдаты сражаются лучше, когда знают, что их уважают.

Нельсон сформулировал свой план сражения: приблизиться к франко-испанскому флоту под прямым углом и разорвать цепь вражеских судов. Это был нетрадиционный ход, в духе тактики, недавно примененной у берегов Египта, и он создавал определенный риск лично для Нельсона, ведь это его корабль должен был первым ввязаться в бой и принять на себя смертельный огонь французских пушек.

Но когда 21 октября 1805 года Нельсон начал сражение у мыса Трафальгар, в сорока километрах от Кадиса, его отличало поразительное спокойствие.

«Надо подбодрить флот сигналом», — объявил он и продиктовал обращение к морякам: «Нельсон верит, что каждый исполнит свой долг». Это был знак высокого доверия адмирала к своим воинам.

Когда офицер предложил сделать это обращение более официальным, от имени Англии, Нельсон согласился, но тут сигнальщик попросил разрешения заменить слово «верит» словом «ожидает», потому что его легче передать одним флажком. Нельсон поторопил сигнальщика: ему требовалось сделать еще несколько сообщений, прежде чем загрохочут пушки, так что его знаменитое обращение к флоту было передано в отредактированной версии.