Ангелы плачут в июне - [23]

Он долго буравил меня свирепым взглядом, потом брезгливо протянул руку. Я прикоснулась к ней и закрыла глаза.

— Ты меня ненавидишь, — со вздохом констатировала очевидное через некоторое время.

— А ты сомневалась? — Алан с видимым облегчением отдёрнул руку.

— Нет, но теперь ощутила физически.

— Для этого не нужно было устраивать дешёвый спектакль с прикосновениями, — процедил он презрительно и посмотрел на часы. — У тебя ещё две минуты или на этом все спецэффекты закончились?

— Зря ты не пришёл на повторное обследование к доктору Германову, он ведь предупреждал, что после апендектомии могут возникнуть осложнения. Там сейчас спайки формируются, отсюда периодические тянущие боли, которые, кстати, тебя сегодня утром беспокоили. Нужно было послушаться Владимира Борисовича, а теперь он в Германии на специализации, придётся обращаться к Карабасу Барабасу.

— К кому? — уточнил ошеломлённый парень.

— К доктору Любомирову, ты ведь так его мысленно называешь. Он тебе не нравится из-за неприятного запаха изо рта, хотя специалист хороший — ничуть не хуже Германова.

— Как ты… — он посмотрел на меня так, словно увидел впервые. — Что ж, ты доказала, что я на верном пути.

— В каком смысле?

— У тебя действительно есть способности, а это ещё опаснее. Я приложу все усилия, чтобы прекратить твою практику.

Ладно, этот номер тоже не прошёл. Попробую проявить смирение и надавить на жалость. В отличие от Громова этот хоть на человека похож, может и сработает. По крайней мере, свернуть мне шею лично Войнич не мечтает — в его мыслях только горечь и ненависть, а не жажда крови.

— Хорошо, но сначала помоги мне с делом последней клиентки, той, что приходила сегодня. Я с ней не закончила.

Он нетерпеливо отмахнулся, отрезав:

— Откажи ей.

— Как? Поможешь написать объяснительную речь: простите, но из-за одного предвзято настроенного типа я вынуждена оставить вашу дочь погибать. Не беспокойтесь, она не будет мучиться слишком долго — умрёт до конца этого месяца. Приблизительно так. Подпишешься?

Влйнич поморщился.

— Давай без пафоса! Женщина, что к тебе приходила, явно не из бедных провинциалов. Если бы её дочь умирала, то была бы сейчас не в этом захолустье, а в какой-нибудь заграничной клинике!

— Она уже побывала во всех клиниках, какие только есть, к тому же никто пока не знает, что девочка умирает.

— Никто кроме тебя? — ядовито уточнил он.

Я кивнула и только сейчас осознала сказанное. До этого момента я и сама не понимала, что происходит, а вот теперь кусочки пазла встали на свои места, но многое ещё следовало проверить.

— Гале двенадцать лет, она с раннего детства страдает необъяснимыми приступами асфиксии, которые обостряются в июне. Медицинское вмешательство не помогает, обследование физических отклонений не выявило. Скорее всего, речь идёт о психологическом факторе.

— И?

— Я знаю только, что это каким-то образом связано с другой девочкой — Ларисой — её родственницей, бесследно пропавшей пятнадцать лет назад. О её судьбе до сих пор ничего неизвестно.

— И ты можешь помочь? — он больше не морщился, а за деланным безразличием скрывалась лёгкая заинтересованность.

— Думаю, да. Если ты примешь моё вчерашнее предложение о взаимовыгодном сотрудничестве. — Стоит попытаться ещё раз. Пусть лучше будет рядом, чем строит козни за спиной.

Ненадолго же хватило чемпионской выдержки — губы Войнича снова искривила брезгливая усмешка:

— И в чём же выгода для меня?

— Иногда, чтобы понять суть явления или причину болезни мне приходится входить в транс. Если пробуду в таком состоянии больше семи минут — могу не вернуться. Для этого и нужен ассистент — выводить из транса. Только представь, у тебя появится возможность уничтожить меня, даже не нанимая киллера. Достаточно будет не разбудить вовремя.

— Звучит заманчиво, — Алан задумался. — И ты готова доверить мне свою жизнь?

— Это лучше, чем постоянно ждать удара из-за угла. Предпочитаю играть в открытую. Если согласен, приступаем прямо сейчас — времени у нас мало.

От нас Войнича опять покоробило, но на часы он больше не смотрел.

— Ладно, только не вздумай меня обмануть. Что нужно делать?

Я провела его в гостиную, взяла в руки принесённый Алиной медальон, с фотографией Ларисы и прядью её волос.

— Сядь туда, — кивнула на самое дальнее кресло.

Как ни странно он послушался без пререканий, хотя и следил за моими действиями по-прежнему настороженно и недоверчиво:

— Что ты будешь делать?

— Я собираюсь стать Ларисой, пропавшей девочкой. Попробую считать информацию через её волосы. Узнаю, что случилось с ней тогда — пойму, что происходит с Галей сейчас. Твоя задача следить за временем. Часы на стене. Семь минут — максимальный предел, потом ты меня разбудишь. Я могу кричать, метаться, задыхаться, не вмешивайся пока не пройдёт хотя бы пять минут. Иначе ничего не успею.

На красивом лице Алана мелькнуло престранное выражение.

— А ты уверена, что я вообще вмешаюсь? — мрачно спросил он.

Я послала ему свою самую солнечную улыбку, он скривился в ответ, словно от острейшей зубной боли.

— Не уверена — в этом вся прелесть. У тебя будет право выбора: уничтожить генетически опасный вид или не уподобиться ему же! Не хотела бы я сейчас оказаться на твоём месте.