Ангелы не плачут - [54]

ТРИ ДОБРОДЕТЕЛИ:

ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ —

ВСЕМ СЕРДЦЕМ ТВОИМ ПРИМИ,

А АНГЕЛ СЕЙ МОЛИТЬСЯ БУДЕТ,

ДОКОЛЕ СТОИТ МИР.

Когда очередная парочка скрылась за поворотом аллеи, он тоже подошел к Ангелу. Странно, но он еще ни разу не прикасался к этой надписи. Как-то не удосужились с Леночкой прийти сюда, к Ангелу, хотя целовались и строили какие-то планы. Так, может, поцелуи действительно ничего не значат? Что же тогда имеет значение?

Степан услышал чьи-то шаги и оглянулся. Перед ним стояла Галя.

— Привет, — сказала она с блуждающей улыбкой на губах.

Он вдруг почувствовал такую теплоту в душе, какой давно не испытывал. Как будто внутри него разлили подогретое молоко. Эта теплота родила дурацкую ухмылку на его лице. Он сам понимал, что выглядит с этой ухмылкой совершенно глупо, но ничего не мог с собой поделать.

— Он улыбается, — заметила Галя, подходя ближе. — Как мило. Для человека, без объяснений бросающего девушку, у тебя слишком цветущий вид. Ни капельки сожаления, ни крошечной доли раскаяния.

— Ты… Приехала…

— Да приехала. Я напросилась к тебе в гости, а ты не возражал, помнишь?

— Как ты меня нашла?

— Не было ничего проще. Сначала была у твоей мамы, а потом исходила собственными ножками весь город. Ничего особенного. Надо же мне было взглянуть в твои бесстыжие глаза.

— Не такие они уж и бесстыжие, — возразил Степан.

— Конечно бесстыжие. А какие же еще?

Они стояли почти вплотную друг к другу.

— Я рад, что ты приехала.

— Действительно рад? — шепнула она.

— Да.

— Почему же тогда ты уехал?

— Мне казалось, что так будет правильно.

— Для кого правильно — для тебя или для меня?

— Для нас обоих.

— Да ну? А с чего ты так решил?

— Просто…

— Просто потому, что испугался?

— Я не испугался.

— Тогда что?

— Ты знаешь, кто я.

— Знаю. Ты не чудовище. А я не красавица. Мы не из сказки. Нам не надо разрушать чье-то колдовство, чтобы быть вместе. Это действительно просто. Сложности возникают тогда, когда мы сами этого хотим или позволяем им вторгнуться в нашу жизнь.

Он молча вытер большим пальцем скатившуюся по ее щеке слезу.

Она поцеловала его ладонь, глядя прямо ему в глаза.

— Это ведь так просто — любить. Это единственное чувство, которое дается нам без принуждения и без условий. Знаешь, мне раньше казалось это непонятным, недоступным. Я считала это чепухой, обманом… Ведь нельзя же не замечать недостатки и слабости другого человека настолько, чтобы сказать: «Я тебя люблю, даже несмотря на то, что ты не туда кладешь вещи и храпишь во сне». Я словно нарочно выискивала эти недостатки и всегда их находила, а может быть, просто выдумывала. Признаться, я сама не знала, чего хотела и кого искала. Я представляла любимого человека этакой бесплотной тенью, наделенной способностью не надоедать, не раздражать, любить, когда я этого хочу, и исчезать, когда я этого пожелаю. Тогда и мне надо было бы стать ангелом, бесплотным облаком. Но я не ангел. Я человек. Ангелы не могут ни любить, ни плакать. — Она оглянулась на статую и прикоснулась рукой к надписи. — Они могут только скорбеть. Скорбеть и молиться.

— Тогда ты действительно не ангел, — улыбнулся он, дотрагиваясь до ее руки, поглаживавшей бронзовую надпись.

— Определенно, — согласилась она. — Определенно я не ангел.

15. «Жди меня»

— Галя, вы, наверное, догадываетесь, почему мы пригласили вас на нашу передачу, но не знаете, как это получилось? А все очень просто. Ваш муж, Степан, написал нам письмо, в котором рассказал нам вашу историю. Эта история показалась нам очень любопытной. Вы ведь искали свою маму, да? Давайте напомним зрителям эту историю. Вы можете рассказать, что вы знаете о своей маме?

— Дело в том, что меня воспитывала бабушка. Я и сама до последнего момента не знала ничего о своих родителях. Бабушка не хотела мне ничего о них говорить…

— Простите, ваша бабушка не хотела вам говорить, что произошло с вашими родителями?

— Да. На это были свои причины. Я ее понимаю. Но ведь каждый хочет знать о родных людях, чего бы это ни стоило. Позже мне все же удалось кое-что узнать. Бабушкин сын, мой отец, и мама были очень молоды, когда я родилась…

— Галечка, скажите нам, сколько же им тогда было?

— Отцу семнадцать, а маме пятнадцать. Понятно, что и бабушка, и родители мамы восстали против их отношений. Маму увезли к родственникам в Горький, но она сбежала оттуда в Москву, чтобы увидеться с моим отцом. Но Антон, так звали моего отца, ушел из дому и жил у друзей.

— Они встретились?

— Нет. Мама родила меня, но Антон не знал этого.

— Что же было потом?

— Родители мамы заставили ее отказаться от меня.

— Вас оставили в роддоме?

— Да, после чего они снова увезли ее. А через неделю погиб мой отец. Он разбился на мотоцикле, когда спешил к ней. Он думал застать ее в Москве…

— И с тех пор прошло… сколько? 27 лет?

— Да.

— И вы ничего о своей матери не знаете?

— Нет. Я ее долго искала, но это ни к чему не привело.

— А вы хотели бы ее увидеть?

— Простите?

— Вы хотели бы увидеть свою маму?

— Боже мой… Вы нашли ее? Нашли?

— Да, мы нашли ее, Галя. Хотя это было не так просто. Горянская Валентина Викторовна работает заведующей детским садиком в Санкт-Петербурге. Она замужем, у нее трое детей. Она все это время помнила о вас, хотя ей сказали, что вы умерли при родах.