Ангелы и революция. Вятка 1923 - [9]
Виноград
Виноград — трудно себе представить слово более эротически насыщенное. Мы помним об этом еще с Песни Песней, с ее эротических виноградных аллегорий. Столько эротики, сколько стучит в этом слове, нет ни в одной самой юной и пылкой супружеской кровати.
Виноград — и форма и дыхание, виноград не скрывает никакая одежда, виноград — это и островки радости под пижамой моей подруги, и ее темная-темная смерть под моей ладонью, и ее голос, который зазвучал еще до моего прихода виноградным наречием, — и я не слышал того начала: цвет и шелест одежды, россыпи пуговиц, освобожденных от удушья, я звонил в звоночки, я плавал, я тонул, я кружился в других виноградниках.
Веревочный театр
Веревочный театр — это человек с большим мотком веревки за спиной.
Он выбирает себе часть улицы или сквера или заходит в помещение и начинает растягивать веревку в нужные ему конфигурации. Декорации готовы: на этот раз они крепятся на двух скамейках, двух деревьях и неживом фонтане в Вороновском саду. Декорации похожи на паутину, лес и горсть кристаллов одновременно.
Хозяин театра вынимает из сумки на плече тряпичные личины: длинные носы, яркие рты и фиолетовые листья на щеках; вынимает также бумажные звезды, четыре солнца и пять месяцев. Светила висят повсюду на веревках, а личины — одна под другой — одеты на хозяине театра.
Он забирается в свои веревочные дебри и оттуда говорит: вот сейчас будет спектакль «Миорица» — о румынской овечке и трех пастухах, один из которых этой ночью увидит смерть.
Хозяин театра начинает кружиться в своих веревках, читать стихи и петь, еще танцевать, напевая и хлопая ритмически, при этом он откидывает личины, оставляя то одну, то другую, то третью — все по тексту.
Некоторые из его зрителей говорят: ему бы в пару скрипача или аккордеониста.
Но мы не знаем его планов и мнений о своем театре.
Спектакль заканчивается, и театр сворачивается очень быстро. Мы хотим застрелиться от избытка чувств и, ругаясь, отираем глаза. Дует ветер, где-то за садом играет знакомая музыка. Мы подходим к веревочному человеку и отдаем ему честь вместе со словами восхищения.
Он очень рад и таинственно показывает нам еще одну небольшую сумку на поясе, которой ранее мы не заметили. Он открывает сумку — сумка полна пуговицами, желтыми преимущественно, но есть и красные, и блестящие черные, и круглые деревянные, похожие на колеса, кроме пуговиц в сумке две катушки ниток. Что это? — наш вопрос. Это Пуговичный театр, ну, по-иному сказать, — кукольный. Если Веревочный театр можно назвать драматическим, то Пуговичный будет кукольным, — его слова. Так что перед вами еще и директор Пуговичного театра — могу рекомендоваться и приглашаю на спектакли, которых пока что не было.
Мы быстро прощаемся, потому что чувствуем, что глаза наши вот-вот бессовестно нас предадут. Мы уходим из сада.
Давай вернемся и застрелим проклятого пуговичника или удавим его же веревками, — предлагаю я на ходу. — Я так жить не могу, я как будто напился царской водки, глядя на его веревочно-пуговичное искусство, и теперь она гуляет во всех моих жилах.
Товарищ мой того же мнения и состояния духа.
Говорится одно, делается другое — и мы палим прямехонько в небо, ничуть не опасаясь ни за здоровье гуляющих там ангелов, ни за то, что за стрельбу без надобности револьверы у нас отберут.
Привитивизм это
нитка
дерево веревка пуговица шерсть
холст
трава мельница мука
солнце
очки
колесо платок бабочка велосипед органиструм глина
зонт
грелка
перья
радуга
утюг чернильница спицы
расческа лестница
кора
пропеллер подушка полотенце копыто
арбалет
электричество
подстаканник
мёд
пирог
груша
хлеб
яичница
творог
гренка
горох
такса
гусеница
перепелка
утка
хомяк
рыба
гусь
черепаха лягушка
овцы
мышь
паук
гад
морская
свинка
жук
лось
россомаха улитка
пчела
крот
ящерица
бабочка
богомол черемуха
рябина
базилик
береза
калина
ель
лиственница
ива можжевельник сосна
липа
чистотел
щавель
мята
мак
орешина
лопух
мох
глоксиния пеларгония лимон
Аня
Агата
Аурел
Агнесса
Марта
Евгения
Гомель
Тотьма
Вологда
Або
Пинск
Калуга
Фэгэраш
Чердынь
Киев
Рашка
Явор
Ветлуга Звониград Пошехонье Устюг
Олонец
Оса
Сучава
Вятка
Усть-Сысольск Могилев
Гороховец
Харбин
На улицах
ангелы
чекисты
примитивисты
герои
мертвые
коты
собаки
девушки
Божена
Ну как не рассказать об этой негоднице. Здравствуйте, пани, — говорили мы ей. Здравствуйте, сукины дети, — отвечала нам Божена. Смотри, допрыгаешься! — мы найдем возможность подвести тебя и твоего мужа под ревтрибунал, — грозимся мы. Ох-ох, мне очень страшно, — качает головой Божена и всплескивает руками.
Она сидит у окна и смотрит на нас голубыми глазами. Она очень красивая и делает вид, что мы ей не чета. Мы стоим на улице перед самым ее окном. Божена, а кого из нас ты выберешь, если останешься без мужа? — спрашиваю я серьезно. Его, — отвечает она и указывает на моего товарища. Божена, а кого из нас ты выберешь, если останешься без мужа? — спрашивает мой товарищ. Его, — отвечает Божена и указывает на меня. Божена, как же так! — восклицаем мы. Но тут у Божены начинает плакать ребенок где-то в глубине комнаты, и Божена исчезает, обрывая весь разговор. Теперь она будет кормить его грудью и ни за что не подойдет к окну.
Это не одна книга — это книги. Это важно. И другие вещи тоже важны: здесь не поймешь, где поэзия, а где проза, где сказка, а где быль, что происходит в антимире, а что в мире повседневном, хотя и он не вполне знаком нам и обычен. Поэт, прозаик, сценарист, филолог-фольклорист Денис Осокин, автор сценария фильма «Овсянки», рисует странные картины, и на картинах этих живое и мертвое оживает новым непостижимым образом, потому что ничего мертвого нет ни на этом свете ни на том.
четыре месяца назад на птичьем рынке в костроме я купил овсянок. раньше я никогда их не видел там. ноябрь вытягивался за половину. шел снег — но реки еще не застыли. лимонно-серые — овсянки сердито смотрели на меня. продававший их дед уловив мой взгляд бесцветным голосом произнес: овсянки. покрутившись в раздумье по рядам с живностью — потолкавшись с веселыми и плачущими детьми, добродушными и нервными взрослыми — я подошел и попросил их. триста рублей за пару — единственную на рынке. взял зерновой смеси на пятьдесят рублей.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.