Ангелы-хранители работают без выходных - [6]

— Убийца!

— Ты чего? — откинулся назад Ларкин и на всякий случай тоже встал. — Очумел?

— «Десперадо»! Он же их сожрал!

— Постой… но может, и нет? Я уже послал запрос на Франческу. В нашу глубинку… А-а, вот и ты, — перебил себя Ларкин, оборачиваясь к двери. — А я-то тебя жду-пожду, а тебя все нет как нет.

На пороге стоял Кэттан Морейра.

— Что это ты обо мне затосковал?

— Послушай, — рванулся к нему Виктор, собираясь рассказать про Ленору, однако Ларкин остановил его жестом:

— Погоди. — Шеф приблизился и встал прямо перед Кэтом. — Вот что, Кэттан, я тебе скажу: не нравятся мне твои занятия. Бог свидетель, лично против тебя я ничего не имею, но не хотелось бы, чтоб ты играл здесь в эти игры, нотабене. Так что не угодно ли будет убраться, откуда явился?

— Не угодно, — спокойно ответил Кэт. — Мне и здесь хорошо.

— Шеф… — начал было сбитый с толку Виктор.

— Помолчи. А ты, Кэттан, все-таки уезжай — завтра придет экспресс, вот и отправляйся.

— Эд, послушай, ты, к счастью, многого не знаешь…

— И знать не хочу! — перебил Ларкин, повысив голос. — Завтра чтоб тебя тут не было.

Кэт посмотрел на него своими бархатными кофейными глазами и покачал головой.

— Нет.

— Шеф, за что вы… — снова вмешался Виктор, раздраженный тем, что ровным счетом ничего не понимает.

Ларкин стремительно обернулся.

— А вот у него и спроси! Спроси, какого черта… — Тут он одумался и прикусил язык. — Все, Кэттан, довожу до твоего сведения, что ты здесь больше не работаешь.

— Эд!

— Разговор окончен, — властно отрубил Ларкин, обогнул его и уже в дверях обернулся. — Кстати: для тебя у меня тоже есть письмо. — Он достал конверт и сунул Кэту в руки. — Доброй ночи, Виктор.

Кэт подержал письмо двумя пальцами за уголки, задумчиво повертел, потом вскрыл-таки, развернул, глянул — и вздернул голову, как от внезапной боли, даже лицо побелело. Виктор подошел, взял лист в руки и непонимающе уставился. Буквы человеческие, все как положено, а слова…

Контурабино плопски нраста, золи ш анкод жира

ил квот, сурда пше но бангус котун, —

и так далее, всего четыре строчки.

— Кэт! И ты из-за этой галиматьи расстраиваешься? Что за бредятина?

Кэт перевел дыхание и улыбнулся своей мягкой и чуть грустной улыбкой.

— Не спрашивай, это не твои заботы, дружище. Ну, хорошо; коли так, завтра мы улетаем на Франческу.

— Ничего подобного, — решительно заявил Виктор, уязвленный тем, что ему ничего не объясняют. — Я остаюсь: Ларкин гонит вон тебя, а обо мне речи нет.

— Слушай, Дел… — Кэт пытался засунуть странное послание обратно в конверт, — и так тошно, давай не будем спорить.

— Будем! Хватит с меня этих загадок и недомолвок, черт побери! Что ты мною командуешь, как…

— Как кто? — Не справившись с письмом, Кэт в конце концов сунул его в карман. — Я сказал, — вдруг рявкнул он тем самым тоном, который заставлял Виктора повиноваться, — завтра на Франческу!

Оглушенный, Виктор отпрянул, постоял с потерянным видом и затем тихо спросил:

— Чем тебе помочь?

У Кэта сжалось сердце.

— Ты мне очень поможешь, — не сразу выговорил он, — если перестанешь тормошить своими вопросами… и оплатишь три билета до Лайза.

Виктор просыпался медленно и сладко, не желая расставаться со сном и одновременно радуясь постепенно доходившей до сознания яви. Эта явь была исполнена нежности и тихой ласки: мягкие руки гладили его по волосам, теплое дыхание чуть касалось щеки. Он не шевелился, чтобы продлить чудесное мгновение, и легкие прохладные пальцы коснулись лба, век, губ — и тут он открыл глаза, поймал отдернувшуюся было руку и поцеловал хрупкое запястье.

— С добрым утром, — улыбнулась Анжелика.

Виктор задержал ее руку в своей, в который раз недоуменно поглядел на два тонких параллельных шрама, белеющих на коже. Невозможно было представить, чтобы Анжелика когда-то пыталась покончить с собой.

— Я тебе пирога принесла. — Она поднялась с колен и присела на постель у него в ногах. — Мы вчера не доели. — Анжелика указала на завернутый в салфетку кусочек на кофейном столике, такой маленький, что Виктор чуть не застонал от стыда: видать, кроме пирога, у них с Кэтом на ужин ничего и не было.

— Спасибо, Пушистик, — сказал он виновато, хотел снова поцеловать ей руку, но Анжелике это могло не понравиться — а Виктор хорошо помнил неожиданную пощечину, которую схлопотал года три назад, позволив себе что-то лишнее. Жена Кэта Морейры была необыкновенной и загадочной, пленительной и абсолютно недоступной, словно сошедшая на землю богиня. Высокая, тонкая и гибкая, с копной невероятно светлых, почти прозрачных волос, сероглазая, и глаза ее тоже были светлые и прозрачные, как благородный минерал, и такие же твердые. Не жесткие, нет, однако в них читалась непреклонная воля и гордость, усмиренная и брошенная к ногам Кэта.

— Поднимайся. — Анжелика через одеяло погладила Виктора по плечу. — Скоро уезжать.

Он опять прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Даже мысль об Анжелике как о возможной любовнице казалась настолько невероятной, что всерьез не приходила в голову. И все-таки он точно знал, что нравится ей — и более того, он второй и единственный после Кэта мужчина, чье прикосновение ей приятно. Но и только, и только…