Ангелочек. Время любить - [7]

Старая дама, сидевшая около красивого мраморного камина, в котором полыхал яркий огонь, хмыкнула и сказала:

— Прежде ты не была такой любопытной, моя дорогая.

Закутавшись в роскошную кашемировую ткань, сотканную из зеленых и золотых нитей, Жерсанда де Беснак насмешливо смотрела на могучий силуэт своей служанки. Женщины жили вместе на протяжении почти тридцати лет. Несмотря на различное социальное положение, они поддерживали дружеские отношения и даже в чем-то были сообщницами. Они покинули свой родной Лозер и поселились здесь, в небольшом укрепленном городке, похожем на бельведер, расположенный на вершине одной из гор Арьежа.

— Если ты увидишь Розетту, окликни ее. Я хочу пригласить их с Анжелиной к нам на ужин. Мне скучно. И мне так хочется послушать истории нашей повитухи!

— Они не всегда радостные, мадемуазель, — заметила Октавия.

— Да ты брюзга! Анжелина достойна и своей матери, и диплома. Что делает Анри? Я всегда беспокоюсь, когда он затихает. Молчание равно глупости, если речь заходит об этом херувиме.

Служанка тяжело вздохнула и направилась в соседнюю комнату, отведенную маленькому мальчику двух с половиной лет. Сидя на персидском ковре, малыш играл с деревянными кубиками. Его белокурые с рыжеватым оттенком волосы начали виться на затылке. У него были пухлые щеки, огромные темные глаза и очаровательный розовый ротик.

— Анри не делает никаких глупостей, — заявила Октавия.

С этими словами она вернулась к прерванной работе. Жерсанда де Беснак вновь погрузилась в чтение, водрузив на тонкий прямой нос очки в серебряной оправе. С течением лет ее красота не увяла. Жерсанда де Беснак гордилась тем, что сумела сохранить приятный цвет лица, красивые, шелковые, пусть и седые, волосы и ясный взор.

— Пока ты моешь окно, Октавия, поглядывай, не идет ли Розетта, — напомнила Жерсанда де Беснак. — Я уверена, что вскоре она последует за Анжелиной. Кстати, а кто ждет ребенка у нас по соседству?

— Фаншона, дочь хозяина таверны.

— Господи, ты права! Значит, это она.

Анжелина могла бы это подтвердить. Она только что вошла в дом мадам Мадлены Серена, расположенный ниже каменных аркад, напротив собора. К ней тут же бросилась полная женщина, не знавшая, что делать: то ли радоваться, то ли плакать.

— Слава Богу, вы пришли, мадемуазель Лубе! Идите за мной! Моя дочь так страдает! Я разместила ее в своей комнате, чтобы ей было удобнее. Когда малыш появится на свет, я смогу приносить ей туда еду. Вот так!

Фаншона Серена, вышедшая замуж за Полена, городского почтальона, издавала душераздирающие крики. Она закричала еще громче, когда молодая повитуха подошла к кровати.

— Помогите! Сжальтесь надо мной! Я умираю! Мне так больно, так больно…

— Успокойтесь! Я должна вас осмотреть, — спокойно сказала Анжелина. — Когда у вас начались схватки?

— Около пяти часов, — ответила хозяйка таверны. — Полен сообщил нам, а я тут же бросилась за своей крошкой. Я хотела, чтобы ребенок родился под крышей родного дома.

— Не могли бы вы выйти, мадам Серена? — строгим тоном спросила Анжелина.

— Зачем? Я знаю, из какого теста сделана моя Фаншона.

— Прошу вас! Подождите на лестничной площадке, это ненадолго.

Женщина вышла из комнаты с недовольным видом. Уже отработанными движениями Анжелина откинула простыню, подняла ночную рубашку и склонилась над огромным животом своей пациентки. Она была спокойна, держалась даже немного отстраненно, ведь осмотр всегда деликатное дело.

— Ребенок хорошо прощупывается, — наконец заявила Анжелина. — Постарайтесь взять себя в руки. Не кричите. Просто дышите. Глубоко дышите. Мы должны вместе потрудиться, чтобы роды прошли хорошо.

— Никогда не думала, что мне будет так больно! — простонала молодая роженица.

— У вас активные схватки. Шейка широко раскрылась, и если вы будете сильно тужиться, малыш быстро выйдет.

— Шейка? Какая шейка?

— Шейка матки, — пробормотала Анжелина. — Это медицинский термин. Но я здесь не для того, чтобы учить вас. Дайте мне руку, Фаншона. Между схватками постарайтесь расслабиться.

Как ни странно, но удивительная красота молодой женщины, ее ласковый голос, добродушие и достоинство, с которым она держалась, успокоили Фаншону. Она сжала изящные пальцы повитухи и расслабилась.

— Теперь, когда вы, мадемуазель Лубе, здесь, я больше не боюсь. Похоже, вы унаследовали дар своей матери, которая творила чудеса у изголовий кроватей рожающих женщин.

— Я помогала ей в течение двух лет и теперь подражаю ей во всем. Я знаю, что мама считала очень важным не бояться родов, прислушиваться к своему телу. Каждый спазм, даже самый сильный, для чего-то нужен.

В дверь постучали. Мадам Серена сгорала от нетерпения.

— Ну что? — крикнула она.

— Нагрейте воду и принесите пеленки, — ответила Анжелина. — Потом предупредите зятя. Пусть он будет готов поприветствовать своего малыша.

Спокойствие, которое демонстрировала Анжелина, ее уверенность в счастливом исходе родов придали Фаншоне сил. Новая боль пронзила низ живота роженицы, но она с честью выдержала этот приступ.

— Очень хорошо! Я горжусь вами!

В течение целого часа Анжелина подбадривала свою пациентку, дыхание которой становилось все более прерывистым. Анжелина вновь осмотрела ее и поняла, что ребенок скоро выйдет наружу.