Ангелочек. Дыхание утренней зари - [3]

– А я до сих пор недоумеваю, что пошло не так, почему бедняжка Коралия умерла…

Анжелина снова пережила ужас, охвативший ее, когда она узнала, что Коралия, соседка дядюшки Жана, родила мальчика и через несколько минут скончалась. С позволения отца ребенка, Ива Жаке, тетушка Албани стала опекать новорожденного.

– Энджи, дай мне руку, и мы пойдем вместе, как шли эти четыре месяца. Мы были так счастливы наедине друг с другом, минута за минутой, час за часом! Только ты и я – ночью и днем, на горных тропах, в испанском Ронсесвальесе, под бескрайним небом Галиции! Для меня, вечного странника, одинокого бродяги, быть рядом с тобой в горах и в долинах – о, какое это блаженство!

Эти речи взволновали молодую женщину. В голосе супруга она уловила нотку грусти.

– Да, мы были очень счастливы, Луиджи! Это путешествие подарило мне много приятных минут, но, скажу честно, я очень соскучилась по сыну, по нашей Розетте и всем, кого я люблю, несмотря на то что тебя я люблю очень сильно, люблю всей душой! Теперь я лучше понимаю, как ты жил раньше, когда странствовал и зарабатывал себе на пропитание игрой на скрипке.

Он задумчиво кивнул.

– Может, временами ты тоскуешь о потерянной свободе? – спросила она игриво.

– Вовсе нет! – возразил он. – Чего мне по-настоящему хочется, так это оказаться поскорее в деревне и почитать стихи, усевшись поближе к очагу.

Анжелина засмеялась и поцеловала его в губы. Каменистая узкая дорога уходила вниз. За ближайшим поворотом показался зеленый луг. У дороги настороженно застыла дикая козочка. В следующее мгновение она издала странный звук, похожий на лай собаки, и убежала.

– Мы ее напугали, – с улыбкой заметил Луиджи.

Не успела козочка скрыться из виду, как послышался протяжный и громкий колокольный звон.

– Это церковный колокол в Бьере, – сказала Анжелина. – Похоронный звон… Слушай… Нет, я не ошиблась! Значит, кто-то умер… Скорее, Луиджи, нам надо поторопиться! Что, если это мой дядюшка или тетя?

– Анжелина, в деревне полно людей, почему что-то должно было случиться именно с ними?

– Я не знаю, но мне страшно, и я ничего не могу с собой поделать! У меня дурное предчувствие…

Она ускорила шаг и была готова была бежать, если нужно, увлекая за собой Луиджи, которого держала за руку. Скоро остался позади мост через речку Арак, с которого уже можно было разглядеть массивное здание церкви. Колокол умолк, но на площади, вокруг огромной, величественного вида липы, еще толпились одетые в черное люди.

– Вон мой дядюшка с ребенком на руках! Господи, только бы это не были похороны тетушки Албани! – взмолилась Анжелина, осеняя себя крестным знамением.

– Не тревожься, я вижу тетушку Албани! Она как раз выходит из церкви.

Наконец молодая супружеская чета оказалась у церкви. Жители деревни оживленно переговаривались, в основном на местном наречии. Рыжая макушка рослого Жана Бонзона возвышалась над толпой. Анжелина не сводила с нее глаз, пока спешила к дяде.

– Ты ли это, моя племянница? – воскликнул Жан. – Какими судьбами? А, вот и твой муженек-скрипач!

– Здравствуйте, мсье! – громко поприветствовал его Луиджи. Он был искренне рад снова увидеться с горцем.

Пятидесятилетний Жан Бонзон, несмотря на грубоватые манеры, был человеком очень умным, начитанным, с широким кругозором. Обычно таких манит город с его широким полем деятельности и возможностью построить карьеру в политике, однако Жан предпочел всему этому жизнь пастуха в уединенном домике на склоне горы и общество горстки односельчан.

– Если я правильно понял, вы возвращаетесь из паломничества. Ханжество чистой воды!

Анжелина пропустила ироническое замечание дядюшки мимо ушей. Она во все глаза смотрела на ребенка у него на руках.

– Как Бруно вырос! Овечье молоко пошло ему на пользу! – воскликнула она, любуясь толстощеким младенцем. – Ему чуть больше семи месяцев, я правильно помню? Тетушка Албани попросила тебя за ним присмотреть?

– Так и есть! Она остановилась переговорить с одной неприятной семейкой. К вашему сведению, дорогая племянница, мы хороним Ива Жаке, отца маленького Бруно. Отойдем-ка в сторонку.

И горец широким шагом направился к переулку, в который выходила задняя дверь местной таверны. Анжелина и Луиджи последовали за ним.

– Как случилось, что Ив умер? – тихо спросила расстроенная этой новостью Анжелина.

Прежде чем ответить, Жан Бонзон передал ребенка Луиджи. Тот неуклюже принял маленького Бруно, но возражать не стал.

– Ив вернулся в деревню в апреле после долгой отлучки. Погода была плохая, у нас в Ансену еще лежал снег. Албани приглашала соседа к нам обедать и ужинать каждый день и всегда предлагала ему хотя бы подержать сына на руках. Но Ив отказывался, ничего не объясняя. По правде говоря, на него жалко было смотреть. За душой ни гроша, и целыми днями сидит один в своем доме… Я за ним присматривал, но в итоге все равно не усмотрел. Четыре дня назад я нашел его повесившимся в сарае, и он был еще жив. С трудом мне удалось его снять, и он умер на земле, а я держал его голову на своих коленях. Кюре я сказал, что это был несчастный случай. Может, он и не поверил, но спорить не стал. Что такого дурного сделал Ив в своей жизни, чтобы не заслужить отпевания и могилы на кладбище? Правда в том, что после смерти жены ему не хотелось жить. У него не было сил жить…