Ангел Украины - [28]

Курочкин допил пиво, с сожалением выбросил недокуренную и до середины сигару и бодро потопал через подземный переход к исходной точке. Мучило его в этом плане только одно неразрешенное на этот момент обстоятельство — какую все же фразу сказать во время разрядки пистолета в мишень? Это был единственный пробел в его слаженном алгоритме действий.

За последние дни он перебрал в уме все просмотренные на данную тему фильмы с подобными сценами, и ничего толкового, как ни странно, они ему не подсказали. В этом вопросе была в мировой индустрии кинематографа какая-то недоработка.

Или высказывания актеров ему не нравились совсем, или они были слишком длинны и не особо изящны, или не подходили по смыслу, или Дима не помнил их дословно. А зачастую киллеры стреляли в свои мишени вообще молча, что творческой натуре Курочкина было просто непонятно. Как же так? А где же главное? Без фатальной фразы как-то неправильно… фальшиво…

«На этой пуле твое имя! Получи свинцовую примочку, подонок!» — в конце концов, перебрав сотни вариантов посмертного напутствия клиенту Дима решил остановиться на этих двух финальных фразах. Можно было бы поразмышлять еще, но откладывать было уже некуда, время вышло, Курочкин оказался на месте. Остановился под каштаном, взглянул в окошечко мобильного телефона: «Девять тридцать четыре. Осталось недолго!»

Достал из сумки несколько газет. Посмотрел по сторонам. Непосредственно у нужного подъезда можно было припарковать еще три машины. Как раз в этот момент одно из свободных мест, тяжело перевалившись через бордюр и въехав двумя передними колесами на тротуар, занял черный, как беззвездная ночь, и крупногабаритный, как небольшой автобус, внедорожник «Тойота» с тонированными стеклами. Из него почему-то никто не вышел. Свободных мест на стоянке осталось два.

По узкому тротуару между шестиэтажным офисным зданием и проезжей частью суетливо спешил деловой люд. Дробно стучали каблучками сексопильные офис-менеджеры в коротких юбках и строгих блузах. Молодые клерки в недорогих костюмах и при галстуках спешно несли свои портфели-папки к рабочим столам, дабы вовремя, до начала рабочего дня включить свои компьютеры и сделать суровые лица, старательно изображая последующие восемь часов титаническую работу мысли.

Не обремененные такими заботами кейсовладельцы в возрасте за сорок неторопливо выбирались из машин и вальяжно преодолевали последние метры до созданных многолетним трудом уютных оазисов рабочей жизни пешком. Их костюмы и галстуки дешевыми назвать было никак нельзя. Это были хозяева жизни. Именно им принадлежал этот суетный деловой мир со всеми потрохами: офисами, забитыми разнообразной оргтехникой, машинами всевозможных мыслимых и немыслимых моделей, заводами, шахтами, фабриками, самолетами, вертолетами, деньгами, ценными бумагами, девочками, мальчиками и прочим, прочим, прочим…

Среди этого, определенной направленности, люда Дима заметил несколько собратьев-студентов, рассекающих толпу мелкой рыбешкой, и почувствовал, как его тело наполняется гордостью. Вот она доходит до подбородка, останавливается и начинает давить изнутри, распирая грудную клетку.

— Ну-ну! Шныри! Бегите на свои лекции, семинары, коллоквиумы! Суетитесь, прогибайтесь! Сдавайте зачеты и экзамены! Коль ни на что путное не годны, шестерите перед преподами! — негромко произнес Курочкин и, повинуясь внезапному импульсу, отстегнул клапан джинсовой сумки, запустил руку вовнутрь и ощутил ребристую рукоять пистолета. — А я теперь человеком буду! Настоящим, с большой буквы!

Фантазия тут же с готовностью вытащила из подсознания давно сформировавшийся четко очерченный контур счастья: клевый прикид, своя квартира в центре города, дорогая машина, рядом, на пассажирском сидении классная чувиха (как вариант — Нефертити, а там будет видно). Ну и дальше по смыслу: казино — рулетка, отдых — заграничные пляжи, кабаки — кухни народов мира, изысканные спиртные напитки…

Дима так увлекся своими радужными мечтами, что заметил нужную машину уже тогда, когда «Хонда» — «Аккорд» занимала предпоследнее свободное место на пятачке перед подъездом. Дима вздрогнул, с горем пополам поборол внутренние метания, опустил руку под клапан сумки и двинулся в сторону машины. Его прошиб озноб, случилось непредвиденное — он забыл выбранную цитату:

— Блин, как же? «Я вернусь?» «Прокатимся, бэби?» «До свидания, детка!» «Я соврал?» Нет, нет. Не то! Все не то! Как же теперь быть? Ну что же это такое? Может: «Ты покойник?» И это не то…

Курочкин чуть не плача приблизился к водительской дверце уже припарковавшейся «Хонды», когда его ослепила яркая вспышка, и грохот грома ударил по барабанным перепонкам, отшвырнув горе-киллера от в доли секунды превратившейся в факел машины. Где-то сверху громыхнуло второй раз, на голову Диме посыпались осколки стекла — это еще одним взрывом вынесло два окна, расположенных на четвертом этаже.

— Это, наверное, и есть офис, куда ехал хозяин «Аккорда», — отрешенно произнес Дима. — Получи свинцовую примочку, подонок! — добавил так же вслух всплывшую в памяти сакраментальную фразу несостоявшийся киллер и ошалело огляделся по сторонам.