Ангел-пророк - [28]

Уже прошел почти час после отмеченного во сне срока, поэтому уж что-нибудь журналисты просто обязаны вещать. И Антон очень рассчитывал на скандальный репортаж с непонятной и беспричинной отменой этого опасного московского рейса, поскольку причину пока еще вряд ли успели определить. Однако первые картинки повергли его в шок. По всему экрану пылали языки пламени, и стелился дым. И сквозь этот ад вещал трагичный голос тележурналиста. Московский рейс, вылетевший из Саратова в 13.40, разбился на взлете. Все пассажиры и экипаж погибли.

По бледному лицу Антона и по его трясущимся рукам Елена поняла, что худшие предположения оправдались. Только кто же сейчас виноват? Или Вадим, что не сумел убедить, или работники аэропорта, не пожелавшие поверить в пророчество из Вилежина? Кто-то подло и преступно проигнорировал предупреждение начальника МЧС полковника Вадима Сидоркина. Но почему? Ведь никто не обязан был верить и принимать пророчество за факт, но уже сам вылет был под запретом. Ну, никак нельзя было выпускать этот самолет в рейс. Неужели с тех времен, когда летал сам Антон, что-то в этом мире изменилось, и совсем не в правильную сторону?

— Антоша, сядь, успокойся, я сейчас, мы все сейчас сделаем. Ты только не принимай уж так близко к сердцу на свой счет, ты абсолютно не виноват, — лепетала Лена, сама вошедшая в ступор и никак до конца не поверившая в происшедшее, словно с экран мелькали не картинки настоящего, а кадры из какого-то фильма-катастрофы. С трудом трясущимися руками она набрала номер телефон Вадима, который ответил мгновенно, словно только и ждал этого звонка.

Но Антон не дал жене слова сказать в телефон, вырвав его из ее рук, и грубо слегка плаксивым голосом прокричал, совершенно не беспокоясь, есть ли том конце Вадим, или нет:

— Ты почему ничего не сделал, ты почему не запретил этот вылет. Да сам бы полетел в Саратов и лег на полосу. Ведь ты уже все знал про поезд, а потому просто обязан был мне поверить. Сколько же еще нам нужно трупов, чтобы наконец-то поняли, что я не старый маразматик, что это не глупые шутки, а серьезные предупреждения. Он ведь хочет, чтобы мы не допустили ненужных смертей, а мы оказались бессильными и пустозвонами. Ну почему ты не потребовал и не сумел их убедить? Нельзя было в этот самолет пассажиров сажать, нельзя! Мы с Леной поверили, что сумели спасти такую прорву народу, а тут такой ушат холодной воды с экрана!

Антон высказал все из себя, что накипело и нагорело, посмотрел пустым взглядом на жену и обессилено бросил телефон на пол, словно вся беда и зло произошло именно из-за него. Елена сходу подняла его и приложила к уху. Но аппарат уже молчал. Или Вадим отключился, ошпаренный такой яростной атакой, или в телефоне что-то сломалось от грубого обращения с ним.

— Зачем ты так? — тихо прошептала Лена с легким укором. — Он совершенно не виноват, что ему не поверили. Мы с тобой такой сценарий предполагали. И ничего удивительного, что он сбылся.

— Я знаю, — потерянно ответил Антон, забирая у жены телефон и набирая вновь знакомый номер. — Вадим, ты извини, я понимаю, что твоей вины нет. Это не я кричал, а мой страх и нервы.

— Ничего, Антон, ничего, я тебя отлично понимаю. Меня самого трясет, как в лихорадке. Да и телефоны всех калибров и со всех сторон надрываются. Спохватились, идиоты, когда почувствовали запах паленого. Сильно припекло задницу, вот и зашевелились. Можно, я сейчас к вам приеду? Мне здесь на рабочем месте совершенно невмоготу. Я и мобильник сейчас отключу, чтобы они забыли на время про меня. Пусть пока потрясутся, понервничают. Ума быстрей наберутся.

— Конечно, Вадим, приезжай. Нам всем троим сейчас, требуется мощная алкогольная терапия. Ничего с собой не бери, у нас все заготовлено для праздника. Мы ведь планировали отметить успех. Вот и помянем тех, безвинно павших. Можешь, если хочешь, свой коронный коньячок прихватить.

— Вот так, как всегда, — печально хмыкнул Вадим на другом конце "провода", как обычно говорили про проводные телефоны. — Ждешь праздника с фанфарами, а получаешь головную боль с примочками.

Приехал он быстро, словно такси уже стояло под окнами кабинета. Служебной не воспользовался, чтобы никто и не предполагал, куда он делся, и где его искать. И, разумеется, не с пустыми руками, а со своей традиционной бутылкой коньяка. Он не любил на любые застолья приезжать без ничего, словно на халяву. А эту марку коньяка, которую супруги никогда на прилавках не встречали, если хотели без него побаловаться любимым коньячком. Ему некто из подчиненных постоянно поставлял. Причем с такой регулярностью, что у Вадима коньяк никогда не кончался.

— Чур, для вас пусть будет водка, — неожиданно с удивительной веселостью воскликнула Елена, словно праздник решила не отменять. — А я с удовольствием попью твоего коньяка. И потом, мужики, предлагаю поминальные настроения напрочь отбросить. Да, беда большая в том далеком Саратове. Но мы сейчас будем пить по иному поводу. Можно, конечно, чисто по-человечески помянуть, чтобы совесть перед теми несчастными была чиста. Но основной праздник посвятим иному. Ребятки, милые, а ведь значит и взаправду у Антона случаются сны-предсказания. Ну и пусть первые две неудачи, но зато мы теперь еще тверже убедились в их реальности. Уж теперь-то после этого скандала они вынуждены будут верить в любую дребедень, что Антону приснится. А для нас теперь самым главным станет сортировка зерен, отделяя их от плевел. Чтобы уже наверняка. А то мало ли у Антона всякие глюки и причуды по ночам сниться будут.