Ангел Петя - [16]

– Как же так? – удивился Петрос. – Ведь актер – чисто мужская профессия. Женщина-актер такая же глупость, как женщина-стражник или женщина-учитель.

В ответ Бася стала доказывать, что женские роли должны исполнять женщины, мол, это естественно и приближает театр к живой жизни. Зачем театру походить на жизнь, Петрос не понимал. Это все равно, как на картине, изображающей праздник отпущения рабов, тщательно прописывать воспаленные следы ошейников, гнилые зубы, прыщи и нечистоты на полу. Всего этого довольно в жизни, зачем их переносить на картину? У искусства совсем другие задачи. Бася не соглашалась, а коварный Слон, взглядом давал понять Петросу, что полностью разделяет его мнение, а на словах поддерживал свою нелогичную подругу. Опять влюбился, тряпка.

На следующий выходной втроем отправились в новый театр. Оказалось, что под патронажем одного из Богов, на окраине Столицы недавно возвели новое здание на тысячу зрителей, где ставят пьесы молодых авторов, а женские роли играют только женщины. В театр прибыли в шикарном закрытом паланкине с восемью носильщиками – Слон изо всех сил пускал барышне пыль в глаза. Бася усадила друзей в первом ряду амфитеатра, а сама присоединилась к актерам – оказалось, что в этой постановке у нее есть маленькая роль.

Театр оказался не театром, а черт знает чем. Мало того, что там играли женщины, так и все актеры были без масок, предоставляя зрителю возможность самому догадаться, кто тут хороший, а кто плохой. Догадываться об этом, по замыслу авторов постановки, следовало лишь по актерским гримасам, репликам и телодвижениям – хор, которому положено разъяснять намерения и смысл действий героев, напрочь отсутствовал. Отношение к происходящему на сцене зритель должен был тоже составить сам – никаких тебе моральных оценок со стороны отсутствующего хора. А еще актеры изъяснялись не стихами, а прозой, словно находились не на сцене, а на городской улице. Неудивительно, что у зрителей не было шанса следить за сюжетом. Что до Петроса, он вообще не понял, где и когда происходит действие. Сначала герои изъяснялись на архаичном диалекте, словно жители южных гор, и упоминали праздник цветения персиков. А потом все заговорили со смешным акцентом, словно западные варвары, а единственная появившаяся на сцене маска, явно предназначалась для зимней мистерии. После окончания пьесы, Бася довольно высокомерно объяснила, что о единстве времени и места действия не идет и речи. Оказалось, что сюжет начался в одном из южных номосов, а закончился в стране варваров, причем на десять лет позже начала. Дискуссия о театре не переросла в ссору только благодаря Петросу, который с трудом сдерживая смех, признал, что ничего не понимает в современном искусстве. Умный человек никогда не будет спорить с женщиной друга.

Сказать, что за неделю Петя сделался настоящим ангелом, значило бы погрешить против истины. К пониманию устройства ангельского мира он приблизился лишь слегка, и к самостоятельной жизни был определенно не готов. Но за прошедшую неделю новый ангел обучился многим умениям, частью из которых пользовался с большим удовольствием.

Во-первых, Петя научился летать. Оказалось, что все его полеты во сне, практикуемые чуть ли не еженощно в бытность человеком, имеют малое отношение к полету ангела – ангелу следовало летать, используя собственные крылья, что вполне естественно. Этим искусством Петя овладел очень быстро, вызвав одобрение наставника. Оказалось, что тонкие цветные нити, безвольные и колеблемые невидимым ветром в обычном состоянии, при необходимости превращаются в настоящие крылья, способные поднять тело владельца и переносить его в любом направлении со скоростью намного превосходящей ту, что Петя помнил по своим снам. Интересно, что движения крыльев, если сравнивать его с птичьими, ни в малейшей степени не напоминало ни бестолковое и суетливое голубиное хлопанье, ни частый и энергичный дребезг воробьиных крыльев. Скорее, это было парение какого-нибудь коршуна, ястреба, а то и орла – крылья совершенно не шевелились, и полет управлялся усилием воли. Кстати, на крыльях сделалось возможным покидать усадьбу гостеприимного хозяина, но смысла в том большого не было – посещать чужие подворья возможно было только по приглашению их хозяев, а как получать такие приглашения пока было не ясно. Что до свободного полета по ничьим пространствам, по эфиру, то особого удовольствия он не доставлял – передвижение происходило в жемчужно-серой мерцающей мгле и отсутствие каких бы то ни было ориентиров убивало самое ощущение полета, казалось, что висишь где-то в пространстве, словно муха в янтаре. Кстати, даже удалившись на большое расстояние от подворья наставника, Петя твердо знал обратную дорогу.

Другим полезным умением сделалось создание чего-то из ничего. Достаточно было себе представить то, что хочешь получить, и желаемое возникало где-нибудь неподалеку. Петя для себя уже сделал два полезных вывода, связанных с новым умением: совсем не обязательно досконально представлять, как устроено то, что ты желаешь материализовать – не нужно знать рецепта шоколада, чтобы получить вожделенное лакомство, или, например, достаточно представить себе смартфон известной фирмы, чтобы он тут же оказался в твоих руках. Впрочем, как и ожидалось, булгаринское подворье оказалось вне зоны приема сотовой связи, поэтому смартфон вскоре был отправлен обратно в небытие. Второй вывод относился к разряду неприятных. Оказалось, что крупные предметы создавать пока не получается – дело, похоже, было не в том, что не хватало виртуального строительного материала, связанного с количеством нитей, скорее всего, недоставало опыта и каких-то навыков. Самой большой вещью, созданной Петей, было зеркальное трюмо в рост человека, которое молодой человек отлично себе представлял, поскольку точно такое же стояло у него в коридоре. Петя перед зеркалом довольно долго экспериментировал с собственной внешностью, меняя рост, прическу и форму носа, а затем устыдился и уничтожил свое творение.