Ангел мести - [20]

Девушка оцепенело смотрела ему вслед, не в силах тронуться с места. Колени у нее так дрожали, что она просто не могла сделать первый шаг. Кажется, ее сейчас стошнит. Между прочим, Рид вполне мог бы и подождать ее. Миг спустя тошнота прошла, и Тресси пустилась вдогонку за своим спутником.

* * *

Через несколько дней, когда Тресси уже решила, что пустыня будет тянуться вечно, впереди замаячили гигантские иззубренные скалы. Они торчали из прожаренного солнцем песка, точно остовы чудовищных кораблей. Пока путники устраивались на привал в гостеприимной тени такой скалы, Рид указал жестом вдаль, туда, где на горизонте как будто клубилась облачная гряда.

– Там, за горами, – Вайоминг, – сказал он. Тресси сощурилась, силясь разглядеть хоть что-то. Губы у нее пересохли и потрескались, во рту стояла горечь кактусового сока, которым они так долго питались. При виде далеких гор девушка слегка воспряла духом. Путешествие уже длилось дольше, чем Тресси даже могла себе представить, и ей не терпелось поскорее дойти до цели.

– А оттуда далеко до Баннака? – спросила она. Рид обнял ее за плечи.

– Тресси, детка, погляди-ка на эти горы. От них до Баннака еще идти и идти. Но скажи – ведь вправду приятно увидеть еще хоть что-то, кроме песка и кактусов?

– Сколько же нам тащиться туда? – не унималась Тресси. Стянув с головы шляпу, она наслаждалась зрелищем далеких, подернутых облачной дымкой гор. Рид, конечно, прав – они прекрасны. Тресси вытерла повлажневшие глаза и бессознательно шмыгнула носом. Ох, давно уже она не плакала…

– Знаю, детка, что у тебя на уме, – сказал Рид и крепче обнял ее, уткнувшись подбородком в ее затылок. Они уже так долго были вместе, что он ощущал почти родственную связь с этой своенравной девушкой. С той достопамятной ночи в хижине между ними не было и намека на менее родственные чувства, но это скорее от усталости и дорожных тягот. Поклявшись втайне не давать волю своим желаниям, Рид даже радовался тому, что трудное путешествие так изматывает их плоть. Тем легче было соблюдать обет. Тресси совсем еще дитя, а он, жалкий трус и дезертир, недостоин ее любви…

Тресси прильнула к груди Рида, крепко обхватив его руками. Жар мужского, такого близкого тела всколыхнул в ней первобытную страсть – такой силы, что она едва не вскрикнула. Ей до боли захотелось немедленно раздеться и лечь с ним прямо здесь, под сенью скалы, слиться в неистовой страсти, празднуя победу над безжалостной природой. Тогда, в хижине, Рид всего лишь ласкал ее, и это было так чудесно… Но потом Тресси вспомнила отца, который не задумываясь бросил на произвол судьбы беременную жену и не такую уж взрослую дочь. Рид, как и все мужчины, бежит от ответственности, от своего долга. Как может она отдать свою девственность человеку, который при случае не колеблясь бросит ее – и однажды уже попытался это сделать?

Тресси отстранилась, и лишь тогда Рид осознал, как сильно он желает ее. Все его тело изнывало от желания вновь ощутить заманчивую сладость ее податливой плоти. И почему он так и не научился сдерживать свои порывы? В конце концов, это всего лишь похоть. Слишком долго они вдвоем, и только вдвоем. Вот когда доберутся до цивилизованных краев, он отыщет себе шлюху и тогда уж удовлетворит желания ненасытной плоти – как и должен поступать всякий порядочный мужчина. Нельзя же, в самом деле, ради животной прихоти воспользоваться беззащитностью Тресси Мэджорс!..

Дорога шла по пологим холмам, которые так и катились волнами до самого подножия гор. Казалось, что песчаные дюны превратились в гигантский травянистый океан. Утром третьего дня, когда восходящее солнце светило в спину путникам, перед ними, заслоняя небо, выросли горы. Появились огромные валуны, там и сям прочерчивали красную землю глубокие расселины, а по краям их росли дикий лук и шалфей.

В этот день, когда солнце уже высоко поднялось в свинцово-сером небе, Рид даже и не думал, как обычно, останавливаться на дневной привал. Тресси плелась за ним по пятам, и мысли ее блуждали далеко. На ходу Рид почти не разговаривал, и потому она привыкла в пути развлекать себя фантазиями о сказочных замках, которые, быть может, ожидают их в конце пути. Однако час шел за часом, а Рид все не объявлял привала, и в конце концов Тресси устала даже от размышлений о сказочных путешествиях.

Впереди маячила широкая прямая спина Рида в синей фланелевой рубашке, перечеркнутой наискось ремнем охотничьей сумки. Тресси захотелось крикнуть во весь голос, чтобы он остановился – немедленно, сейчас же! И Рид, словно услыхав ее мысли, замер вдруг как вкопанный.

Тресси споткнулась, от неожиданности едва не налетев на него.

– Что такое?

– Там, за деревьями, – фургон.

– А люди? – спросила Тресси, вглядываясь туда, куда указывал Рид.

– Людей не видно, зато там есть вода. Подожди здесь, я проверю, что к чему.

– Вода? Самая настоящая вода? Ох, Рид, мне так хочется пить! Можно мне пойти с тобой?

Рид Бэннон властно положил руку ей на плечо:

– Я сказал – оставайся здесь. Ясно?

Это было сказано таким непререкаемым тоном, что Тресси не посмела ослушаться, хотя и изрядно обозлилась. Взяв с собой ружье, Рид осторожно двинулся к крытому фургону. Край брезента громко хлопал на ветру, пустые оглобли лежали на земле – ни лошади, ни быков. Не слышно было ни голосов, ни детского крика. Тресси втянула ноздрями воздух и ощутила знакомый зловещий запах – запах крови и смерти. Девушку охватила дрожь. Где-то там, возле фургона, лежит мертвец. Теперь-то она даже порадовалась, что Рид не взял ее с собой.