Ангел из Монтевидео - [2]

Болезненная дилемма.

Но Рон Барбер приехал сюда не для того, чтобы ее решать. Его задача – сломать хребет боевикам.

Деннис О'Харе блуждал взглядом по Рио-де-ла-Плате, тянущейся слева от набережной.

– Можно подумать, она ржавая, – расстроенно заметил он.

Это было одно из его самых больших разочарований. Он всегда представлял себе серебристую гладь воды, а оказалось, что это илистое желтоватое бесконечное водное пространство. Еще одно жульничество слаборазвитой страны.

Рон Барбер не ответил. Подпрыгивая на ухабах, он пытался читать скучное лживое донесение, которое наводило его на новый след – ложный, разумеется, – на след человека, который вот уже шесть месяцев ускользал у него между пальцами.

«Либертад». Глава тупамарос. Эта кличка – все, что Рон Барбер о нем знал. Несмотря на постоянно ошибочные «предположения» уругвайцев. Страдальчески взвизгнули шины, и Рон Барбер вздрогнул.

Сзади «додж» со страшно стершимися шинами как раз делал поворот. Эта бросающаяся всем в глаза сомнительная охрана выводила Рона Барбера из себя. Она, конечно же, ни в коей мере не оправдывалась его должностью «советника» при уругвайской полиции.

Афишируя себя таким образом, он не доберется до таинственного Либертада. В городе поговаривали, что тот видный член «ростры» – уругвайской олигархии. Но никто не знал, кто именно скрывается под этой кличкой.

Рон Барбер закрыл папку. Придет время, и он дознается, кто такой Либертад, и тогда с тупамарос будет покончено.

Деннис О'Харе незаметно почесал шею. Он робел перед Роном Барбером. Столько всяких слухов ходило об этом молчаливом благодушном великане.

– Сдохнуть можно от жары, – молвил О'Харе.

Был конец декабря, разгар лета, и слева от них Плайя Почитос – «маленькая Копакабана», как называли его уругвайцы, испытывавшие комплекс неполноценности перед своим мощным северным соседом, – уже кишел людьми.

Старые колымаги парковались елочкой посреди набережной. «Додж» тащился метрах в ста позади «бьюика». Шофер Рона Барбера очень радовался, когда ему удавалось оторваться от коллег.

Но тут он, ругнувшись, резко затормозил. С полдюжины монахинь вышли на «зебру» – размеченный на шоссе пешеходный переход, – которую уругвайские водители чтили с почти маниакальным упорством. Впрочем, пешеходы постоянно злоупотребляли этим своим правом, хладнокровно ныряя прямо под колеса.

Время от времени какой-нибудь драндулет без тормозов собирал у себя на капоте целую гроздь пешеходов.

Монахини не спеша переходили улицу.

– Целый пансион, – заметил Деннис О'Харе.

Рон Барбер даже не поднял головы. Религия его не интересовала. Он вновь погрузился в содержимое папки «Либертад». Вдруг последняя монахиня повернула голову к «бьюику», оторвалась от группы и пошла прямо к машине. Молодой эксперт увидел волевое, но миловидное лицо, большие черные глаза, чувственный рот. «Какая красивая, черт возьми! – подумал он. – Жаль, что на ней эта проклятая форма».

И тут раздался визг шин. Американцы обернулись. Машина тридцатых годов с откидным верхом выехала со стоянки елочкой прямо перед носом у охраны в «додже». Метрах в тридцати от них. Мотор тут же заглох, и водитель, выйдя из машины, пытался теперь завести его вручную. С виноватой улыбкой для притупивших бдительность полицейских. Те подремывали, сморенные жарким уже солнцем.

Монахиня прошла вдоль «бьюика» и в тот момент, когда шофер уже нажимал на газ, постучала по стеклу левой задней дверцы.

Монахиня улыбалась.

Рон Барбер вздрогнул и машинально ответил дежурной улыбкой. После секундного замешательства он открыл окно.

– Секундочку, – сказал он водителю.

Одно из неукоснительных правил агентов ЦРУ, работающих за границей, – держаться дружелюбно с местным населением.

Красивая монахиня наклонила свое волевое лицо и певучим голосом спросила:

– Вы не могли бы подвезти меня к монастырю доминиканок, улица генерала Риверы?

Как все уругвайцы, она говорила «улиха». Рон Барбер улыбнулся, словно прося его извинить.

– Это правительственная машина, мисс. Мне очень жаль.

Монахиня продолжала стоять, словно не поняла. Деннис О'Харе внезапно заметил, как странно неподвижен ее взгляд. Как будто она накурилась марихуаны.

У него не хватило времени обдумать это предположение. Монахиня взмахнула рукавом, и из-под сине-серой материи блеснул металлический предмет. «Смит-и-вессон» 38 калибра, пятизарядный, с двухдюймовым стволом.

В боевом положении, наведенный в висок Рона Барбера с расстояния в несколько сантиметров. Улыбка сошла с прекрасного лица монахини. Она вытянула руку чуть вперед, чтобы стальной ствол упирался в американца, и суровым тоном произнесла по-английски:

– Не шевелиться, не кричать, иначе я вас прикончу.

Рон Барбер не верил собственным глазам. Он дернулся, пытаясь вытащить из кобуры кольт, но тут же замер, почувствовав, как «смит-и-вессон» давит ему на висок. Как во сне, он видел машины, проезжающие по другой стороне набережной, людей на террасе закусочной. Неисправная колымага по-прежнему загораживала дорогу «доджу» с полицейскими. Других монахинь уже и след простыл.

Это походило на кошмар. Что-то нереальное, все как бы замерло.