Ангел Габриеля - [29]

Дом Гейба. И ее дом тоже, подумала она, нервно потирая большим пальцем обручальное кольцо. Глупо нервничать в таком красивом и большом доме. Смешно чувствовать себя маленькой и незащищенной, потому что здесь все дышало богатством и известностью.

Но Лора чувствовала.

Она вошла в выложенный изразцами холл, и ей нестерпимо захотелось снова оказаться в маленькой уютной хижине. В тот день, когда они уезжали из Колорадо, снова начался снегопад, и, хотя мягкий весенний ветерок и набухающие почки деревьев были великолепны, она поймала себя на том, что ей не хватает холодных, суровых гор.

— Дом замечателен, — промолвила Лора, посмотрев на плавный изгиб лестницы.

— Это дом моей бабушки. — Гейб поставил багаж и оглядел знакомое помещение. Этот дом он всегда ценил за его красоту и пропорциональность. — Она жила в нем после свадьбы. Показать тебе его или сначала отдохнешь?

Лора почти поморщилась. Гейб говорил с ней, словно с гостьей.

— Если бы у меня была возможность отдохнуть столько, сколько мне хочется, я бы проспала весь год!

— Тогда я провожу тебя наверх. — Гейб знал, что говорит вежливо, очень вежливо, но он нервничал с тех пор, как они сошли с борта самолета. Чем больше они удалялись от Колорадо, тем больше от него отдалялась Лора. Вроде бы ничего конкретного, но чувствовалось что-то не то.

Взяв два чемодана, он поднялся по лестнице. Он привел в дом свою жену и своего сына. И не знал, что им сказать.

— Обычно я спал в этой спальне. — Гейб вошел и поставил чемоданы у подножия большой дубовой кровати. — Если тебе здесь не нравится, можно выбрать другую.

Она кивнула, думая, что, пока малыш был в больнице, они жили в одном номере мотеля, а в хижине в ночь перед рождением Майкла спали на одной кровати. Здесь, похоже, все будет иначе.

— Это прекрасная комната.

Ее голос звучал немного напряженно, но она улыбнулась, пытаясь его смягчить. Комната была замечательная, с высокими потолками и роскошной антикварной мебелью. Из комнаты имелся выход на террасу, а сквозь большое окно был виден сад с распускающимися зелеными листьями. Полы почернели от старости, но блестели, а старинный восточный ковер от времени поблек.

— Ванная вон там, — сказал Гейб, глядя, как она проводит пальцем по резьбе старинного шкафа. — Моя студия в конце коридора. Там лучше освещение, а соседнюю с ней комнату можно переоборудовать под детскую.

Когда они говорили о ребенке, отношения между ними всегда смягчались.

— Мне бы хотелось ее посмотреть. Прожив столько дней в инкубаторе, Майкл заслужил отдельную комнату.

Лора последовала за Гейбом в соседнюю комнату, выдержанную в голубых и серых тонах, с величественной кроватью с пологом на четырех столбиках и диванчиком у окна с многочисленными подушками. Как и в других комнатах, все стены были увешаны картинами, некоторые из которых принадлежали кисти Гейба, а другие — художникам, которых он уважал.

— Это прекрасно, но в детской комнате им не место.

— Их можно куда-нибудь отдать на хранение. — Он сделал такой жест, словно велел унести всю обстановку. — А пока детская не будет готова, Майкла можно поместить в нашей комнате.

— А ты выдержишь? Он еще часто просыпается по ночам и пищит!

— Конечно, я мог бы снять вам номер в гостинице, пока все не будет готово.

Лора хотела ответить, но тут же наткнулась на взгляд Гейба.

— Прости! Все еще не могу привыкнуть!

— Привыкай! — Он подошел и обхватил ладонью ее лицо.

Всякий раз, когда он это делал, она была почти уверена, что мечты стали реальностью.

— Конечно, я не смогу покормить его грудью, но менять пеленки научусь! — Он обвел большим пальцем линию ее подбородка. — Мне говорили, у меня ловкие руки!

Краска залила ей лицо. Она разрывалась между желаниями броситься к нему в объятия и отступить. Но тут проснулся младенец, и это все решило.

— Он хочет есть.

— Иди и покорми его в спальне, там вам будет удобно. А мне надо сделать несколько звонков.

Она понимала, что ее ожидает.

— Родителям?

— Они захотят познакомиться с тобой. Ты готова встретиться с ними сегодня вечером?

Ей хотелось отрезать, что она не инвалид, но поняла, что он беспокоится не о ее физическом здоровье.

— Да, конечно.

— Прекрасно. Я похлопочу насчет детской. Какие цвета ты предпочитаешь?

— Да я… — Лора надеялась сама устроить детскую. Просто так ей хотелось. Но в этом доме все будет по-другому, напомнила она себе.

Хижина легко стада их общей, но дом принадлежит Гейбу.

— Мне бы хотелось желтый, — ответила она. — С белой отделкой.

Она сидела в кресле у окна, пока Майкл жадно сосал. Как хорошо быть с ним все время, касаться его, смотреть на него, а не бегать в больницу в часы кормления. Так тяжело было оставлять его там и возвращаться в гостиничный номер, ждать новой встречи с ним.

Улыбаясь, она смотрела на сына. Глаза его были закрыты, а рука прижата к ее груди.

Он уже набирал вес. Здоровый, как доллар, сказал доктор из Колорадо-Спрингс. А на тоненькой полоске клеенки, привязанной к его запястью, было написано: «Майкл Монро Брэдли».

Интересно, кто такой этот Майкл? — спрашивала она себя. Майкл Гейба. Она не расспрашивала, но понимала, что это имя и этот человек для него очень важны.