Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт - [41]

Почтальон знает всё. Он ездит от деревни к деревне и повсюду всё узнает. Все ему рады и все его ждут.

Потом почтальон уедет, и в деревне прозвонят полдень. Пастух опять хлопает кнутом, а подпаски разбегаются, чтобы согнать скотину с выгона. Они гонят её по домам. На дороге опять поднимается пыль, а в деревне отворяются все ворота. Коровы спешат домой, чтобы хозяйки их подоили. Молоко струйками течёт в подойник, пенится и хорошо-хорошо пахнет.

Иногда случается большое несчастье. Корова раздуется, и ей очень больно. Она лежит и стонет, а у всех в глазах слёзы. Хозяин печалится, что корова пропала, и всё время в хлев заглядывает — вдруг да коровке полегчало. Другие коровы грустные и очень испуганные. Они не мычат, а только мотают головами, чтобы отогнать мух. Потом коровке полегчает, и она спит. Когда после полудня на деревенской площади пастух снова хлопает кнутом, коровушка остаётся дома. Она одна во всём хлеву, и вся семья ходит на неё глядеть. Все рады, что ей полегчало. Потом люди опять идут работать, и всё хорошо.

Вдруг ударяют холода. За пастбищем большая каменоломня, но из неё ветер не дует. Дует он теперь со всех жнивъёв. После обеда по небу несутся тучи, но ни дождинки из них не падает. Везде грустно. Мальчишки, потому что грустно, собирают ботву и зажигают костёр.

Когда мальчишки зажигают костёр, сразу же наступает осень. Ласточки собираются в стаи и улетают в чужие земли. Гнёзда остаются пустыми, а мальчишки прыгают через костры. Они пекут картошку, и руки у них красные и закоченевшие.

Пастух поёт вот какую песню:

Уж ты, осень, осень,

Дождики с утра!

Не спеши к нам очень,

Не пришла пора!

Принесёшь ты, осень,

Грустные дожди,

Просим тебя очень:

Малость подожди!

Воротися, лето,

Веселей нам будет.

Если не вернёшься,

Наших дней убудет.

Если не убудет —

Унесёт их дождик,

Так судьбина судит,

Так гудит гудошник.

Грустно отгудел он

В лад дуде бузинной,

Был гудошник этот

Нашею судьбиной.

Уж ты, осень, осень,

Дождики с утра,

Не спеши к нам очень,

Не пришла пора!

Но осень не ждёт. Она приходит и везде остаётся. Деревья трясут верхушками и сбрасывают листья. Утро наступает поздно, а проходит быстро. Моросит дождь. Осень.

И пастбища уже не будет.

Глава сороковая, в которой Анечка-Невеличка, Соломенный Губерт и чёрный Козёл пускаются в путь

КОГДА АНЕЧКА-НЕВЕЛИЧКА закончила свой рассказ, чёрный Козёл заблеял и свесил голову.

— Ишь загрустил, знает, что придёт осень и он уже не сможет проказничать, как проказничал всё лето.

— Разве он проказничал всё лето? — спросил Соломенный Губерт.

— Ой проказничал! — ответила Анечка-Невеличка.

— Я и не знал, что при этом бьют зеркала, рвут картинки и всё вокруг! Анечка засмеялась, протёрла глаза и сказала:

— Я просто перепутала… 

— Что?

— …нахожусь ли я в Гдетотам или на выгоне! Я так ясно слышала, как поёт наш пастух, что чуть не перестала быть в Гдетотам.

— Зато я не перестал! И поэтому перейдём к делу!

— К какому?

— К путешествию по следам нашего Большого Друга.

И Соломенный Губерт спрыгнул с подножки циркового фургона. За ним спрыгнула Анечка. В руках она держала чёрный платок, не перестававший шевелить уголками, и спрыгнула осторожно, чтобы не повредить ни чёрному платку, ни маленьким Муравьям, чинно в нём сидевшим. Последним спрыгнул чёрный Козёл и, оттого что его не бросили, радостно заблеял.

Но тут случилось непредвиденное событие — они ведь забыли завязать глаза! Поэтому Дракон сразу проснулся, забеспокоился и, увидев столько глаз — Анечкины, Губерта и Козла, — встал на дыбы, с шипением выпустил из ноздрей искры, несколько раз подпрыгнул и помчался во весь опор, покатив за собой фургон.

— Мы кое-кого забыли! — воскликнула Анечка, словно бы намереваясь броситься вдогонку удалявшемуся цирковому фургону.

— Кого же? — спросил Соломенный Губерт. — Трёх Сирен! Что с ними теперь будет?

— Наверно, Дракон увезёт их в морской замок.

— И опять они станут заманивать мореходов?

— Конечно!

— Тогда хорошо, что маленькие белые Муравьи с нами, а то бы Дракон тоже увёз их на морское дно, — сказала Анечка и вздохнула.

Соломенный Губерт между тем уставился в одну точку, словно не мог на что-то наглядеться. На что же он глядел? На что он глядел?

Глядел он на зелёную щепку, которая то взлетала в воздух, то падала наземь. Взлетала и падала.

— На что это вы глядите? — спросила Анечка.

— На зелёную щепку, которая то взлетает, то падает.

— Это Кобылка!

— Ну и ну! Вам уже лошади мерещиться стали!

— Разве я сказала «лошадь»? Я сказала «кобылка»!

— То есть маленькая лошадка!

— Да нет же! Это Кузнечик Луговой, или, по-нашему, Кобылка! — объяснила Анечка. И верно, это была Луговая Кобылка. Соломенный Губерт знал Лугового Кузнечика только по картинкам, поэтому он обрадовался, увидев живую Кобылку, и стал внимательно её разглядывать. Внезапно, хлопнув себя по лбу, он сказал:

— И всё же я прав! Это маленькая лошадка!

— Опять вы за своё!

— Знаю-знаю, это Луговая Кобылка, но нет никакого сомнения, что она была лошадью!

— Какой такой лошадью?

— Цирковой, на которой вы ездили! На ней маленькое Седло! Взгляните-ка! Анечка-Невеличка пригляделась и увидела на Кобыл-киной спине маленькое Седло.