Андрей Соболь: творческая биография - [6]

Литературная критика 1910–1920-х гг. реагировала на текущие публикации А. Соболя и стремилась определить место писателя в современном историко-литературном контексте. При этом решающую роль в оценке содержания произведения и художественного мастерства автора играла субъективность, личная настроенность и идеологическая ангажированность критика.

Начиная с первого появления А. Соболя на страницах журнала «Русское богатство» в 1913 г.⁹, не было ни одного издания произведений писателя, которое прошло бы незамеченным. Однако наиболее пристальный интерес критики вызвали публикации романа «Пыль» (1914–1915 г.), посвященного проблеме революционных террористических групп и национальному вопросу в революции, сборника рассказов «Обломки» (1923 г.) о судьбах интеллигенции, оказавшейся «за бортом» постреволюционной жизни, и воспоминаний о царской каторге «На каторжном пути» (1925 г.).

Особый резонанс в критике вызвал роман «Пыль», в котором автор затрагивал вопросы, актуальные для общественно-политической жизни России 1910-х гг. Эмиграция, подпольные террористические группы, подготовка терактов в России, но главной особенностью романа стали центральные герои-евреи, что позволило, кроме картины страшных лет реакции и развития революционного движения в этот период, создать и картину национальных взаимоотношений в русском интеллигентном обществе, и в частности — в революционной среде. Именно трактовка А. Соболем национального вопроса становится главным предметом обсуждения критики.

Характерно, что во всех статьях писатель рассматривается не столько как создатель оригинальной ткани художественного текста, сколько как проводник некой идеи. Отсюда частые резкие выпады и упреки в ограниченности кругозора, в искажении реальности и в неправильном понимании текущего момента. А для Е. Колтоновской¹⁰, С. Гуревича¹¹ и анонимного автора рецензии в «Русских записках»¹² важен даже не столько сам текст А. Соболя, сколько возможность высказать свою точку зрения на еврейский вопрос.

В целом попытки А. Соболя, находившегося в промежуточном положении между двумя культурами, двумя народами — русским и еврейским, посмотреть на сложившуюся ситуацию объективно привели к тому, что русская критика обвинила писателя в узком национализме и в искажении картины русско-еврейских взаимоотношений, а еврейская — в пристрастном отношении к своему народу и в том, что «роман „Пыль“ дает неверное или во всяком случае искаженное представление о судьбах еврейской интеллигенции»¹³.

Другие произведения А. Соболя также вызывали серьезную полемику в общественных и литературных кругах. Спектр читательского восприятия и критических оценок очень четко можно представить себе по реакции критики на сборник «Обломки» (1923 г.), в который вошли роман «Салон-вагон» и рассказы из жизни интеллигенции в эпоху революции и гражданской войны.

Повесть А. Соболя «Салон-вагон» стала заметным событием в литературной жизни Москвы начала 1920-х годов и вызвала массу споров в критике. Об этом свидетельствует М. Чудакова: «В это лето (1922 г.) в Москве читали и обсуждали книгу А. Соболя „Обломки“ и особенно повесть „Салон-вагон“»¹⁴. Подтверждается это и несколькими переизданиями повести¹⁵, а также многочисленными рецензиями, зачастую прямо противоположными в оценке произведения¹⁵.

Самым первым откликнулся на издание сборника орган Госиздата журнал «Печать и революция», в котором в том же 1923 г. появляется рецензия И. А. Аксенова. Автор этой рецензии, как и других, выражавших официальную, принятую точку зрения, не стесняется в выражениях: «Герои повестей А. Соболя настолько ничтожны, настолько не нужны никому, ни при каком положении вещей, что ломать их и не приходилось: они просто — сор, который не бьют, а подметают»; «одолеть этот сборник вряд ли у кого хватит терпения, а дочитавший будет жалеть о потерянном времени»¹⁷.

Сосредоточенность писателя на определенном типе героя — «бывшего» человека, вырванного из привычной среды силой обстоятельств, сопротивляться которым бессмысленно, и находящегося в постоянном поиске «правды, которой нет имени» — воспринималась И. Аксеновым, С. Городецким¹⁸ и другими критиками как идеологический перекос в сознании автора, а импульсивная, экспрессивная и глубоко субъективная манера письма как следствие «идеологической растрепанности» и «политической расхлябанности».

Критика не столь политизированной прессы была не так агрессивна, однако и здесь чаще всего авторы рецензий ограничиваются поверхностным обзором произведений. Так, в своей рецензии в журнале «Книгоноша» А. Придорогин¹⁹ дает пересказ основных произведений сборника, не делая никаких выводов и заключений. О степени внимательности и аккуратности автора по отношению к рассматриваемым текстам говорит хотя бы то, что главный герой одного из рассказов обретает по его воле новую фамилию: старый барон Фьюбель-Фьютценау становится Фьювен-Фьютценау, а рассказ о старом еврее, пытающемся эмигрировать из России в поисках «земли обетованной» и «своего по праву неба», меняет свое название с «Погреба» на «Погром».

В итоге автор рецензии пытается определить «