Андрей Миронов и его женщины. …И мама - [36]

Татьяна чуть не расплакалась от ревности. Ей показалось, что Андрей только для этого и пустился в воспоминания. Было обидно и досадно, но разве на Андрея можно долго обижаться?

Неделей позже Татьяне довелось побывать в квартире родителей Андрея – девушка помогала своему любимому, отбывающему на юг, собирать чемодан. Егорова снова поразилась бьющей через край роскоши (чего только стоили роскошная хрустальная люстра и круглый стол красного дерева!) и обилию всевозможных безделушек. Но больше всего ей запомнился рояль, подаренный Александру Семёновичу композитором Дунаевским, а ещё превосходное собрание книг.

Сценарист Александр Червинский описывал квартиру Мироновых так: «Не изысканная, но стильная мебель, чёрные полки с книгами, «революционный» фарфор: золотые и алые серпы и молоты, колхозницы с лицами француженок, на маленьком рояле – кожаный верблюд, набитый песком Сахары. Уютнейшая квартирка, но с чертовщиной, как у Булгакова».

Всё здесь было так удивительно, так не по-московски, так не современно. Тогда как раз пришла мода на хлипкую полированную мебель, и большинство людей стремилось избавиться от «хлама» и «старья», зачастую не подозревая об истинной цене тех вещей, которые они недрогнувшей рукой выбрасывали не помойку. К полированной мебели непременно полагались торшер, палас и – ах, кто сейчас помнит это великолепие! – голубая керамическая плитка на кухне и в ванной. Самые продвинутые люди, обладавшие большими, поистине огромными, возможностями – партийные и прочие чиновники высокого ранга, директора магазинов, подпольные дельцы, – обзаводились голубыми, под цвет плитки, унитазами. Это был высший шик, шикарнее которого ничего и представить себе нельзя было!

На небо часто набегали тучи, пусть и не очень большие. Татьяна сильно ревновала Андрея, и, надо сказать, у неё были для того основания. Миронов был любвеобильным, обаятельным и очень известным. Женщины, что называется, так и вились вокруг него, и многим удавалось обратить на себя его внимание.

Однажды днём, в разгар репетиций в Театре сатиры появилась знаменитая балерина Майя Плисецкая. Она приехала за Андреем, которого захотела пригласить в гости. На память о встрече Андрей, страстный коллекционер пластинок, получил от Плисецкой пластинку «Кармен-сюиты» в оркестровке её мужа композитора Родиона Щедрина. Егорова взревновала и на некоторое время перестала встречаться с Мироновым.

Неприятно поражали Татьяну и некоторые розыгрыши Андрея. Так, например, он мог позвонить ей ближе к вечеру и пригласить куда-нибудь – в гости, в ресторан, на концерт, попросив быть готовой через полчаса. Татьяна срочно собиралась, спустя полчаса Андрей звонил и сообщал, что «выход в свет» откладывается по каким-либо причинам на час. Потом – ещё на час, и ещё… А ближе к полуночи звонил и смеялся в трубку, крайне довольный тем, что его розыгрыш удался. Татьяна же могла разрыдаться в ответ.

Роман развивался на фоне подготовки «Дон Жуана», спектакля, в котором Миронов играл главного героя. Татьяне досталась маленькая роль некой доньи Инессы, восклицавшей: «Ах, как кричат павлины!»

Театр лихорадило – все, включая и самого Плучека, волновались в ожидании премьеры и того, как она будет принята зрителями. Впрочем, Валентин Николаевич, должно быть, волновался меньше всех – он верил своей интуиции и верил в то, что такое красивое зрелище непременно увлечёт публику.

Однажды, после «Клопа» Маяковского, в котором была занята и Татьяна, Андрей вывел её в фойе, где возле стендов с портретами актёров Театра сатиры стоял Александр Семёнович. Менакер пришел в театр, чтобы познакомиться с Татьяной, о которой не раз слышал как от сына, так и от знакомых. Скорее всего, Мария Владимировна была в курсе миссии мужа. Не исключено, что он выступал в роли её чрезвычайного и полномочного посла.

Выйдя из театра, пошли к улице Горького (так тогда называлась Тверская). Александр Семёнович расспрашивал молодёжь о театральных делах, не сводя с Татьяны изучающего взора. Было заметно, что девушка сына нравится отцу.

Вообще-то Александр Семёнович был не в восторге от большинства девушек обоих своих сыновей – как Андрея, так и Кирилла. Он находил в их пассиях множество недостатков, за что награждал неразборчивых и падких на всё сыновей разными прозвищами, порой довольно обидными.

На прощанье Менакер одарил Татьяну комплиментом (на комплименты он был мастер) и увёл Андрея домой – отчитываться на семейном совете перед грозным судиёй Марией Владимировной. Видимо, та осталась довольна отчётом, потому что очень скоро Татьяна получила приглашение на празднование дня рождения Марии Мироновой.

Она прекрасно понимала, что приглашение исходит не от Андрея, а от его матери. По собственной инициативе Миронов мог пригласить Татьяну «на Петровку» лишь в отсутствие родителей. Егорова быстро заметила, что её возлюбленный, несмотря на свою кажущуюся самостоятельность, сильно зависим от родителей, в особенности от матери. И ещё она заметила, что подобная зависимость раздражает Андрея. Когда родителей не было в Москве, Миронов был спокойным и всё ему нравилось, всё его устраивало. Когда же те возвращались и начинали допекать сына своей любовью, тот становился раздражительным, «колючим».