Андрей Белый - [161]

«С писателем Андреем Белым в 1900–1905 гг. произошло трагикомическое происшествие: комическое, если взглянуть на него со стороны, трагическое – с точки зрения переживаний самого писателя. Трагикомедия эта заключалась в том, что, искренне почитая Себя в эти годы участником и одним из руководителей крупного культурно-исторического движения, писатель на самом деле проблуждал весь этот период на самых затхлых задворках истории, культуры и литературы. Эту трагикомедию Белый и описал ныне в своей книге „Начало века“. <… >

Литературно-ходожественная группа, описываемая Белым, по своему составу, по своей идеологии, по своей психологии есть продукт загнивания русской буржуазной культуры, а отнюдь не предшественница, не провозвестница сил, эту „культуру“ ликвидировавших. Гниение, как известно, может сверкать пурпуром и златом, блистать „золотом в лазури“. Но это все же гниение, распад, перерождение и нежизнеспособная комбинация пораженных болезнью элементов. Загнивание русской буржуазной идеологии приняло, в силу ряда исторических причин, своеобразные формы. У русской буржуазной идеологии не было буйной молодости. Пораженная в детстве болезнью старческого маразма, она не дала ни Вольтера, ни Гёте, ни Байрона. Придавленная крепостническим государством, с которым с момента своего появления она была связана тысячью нитей и с которым всегда искала компромиссов, и до смерти напуганная социализмом, она в высшей области культуры, в сфере общих идей, философии, искусства и литературы оказалась способной лишь на метания, в которых центральное место занимали поиски утешениями успокоения. В основном идейные конструкции, созданные русской буржуазной интеллигенцией в эпоху 1900–1917 гг., были системами самообороны против пролетарской революции. Ни сочувствие политическому освобождению от явно пережившего себя царизма, ни заигрывание с эсерами или – в меньшей мере – с меньшевистской социал-демократией, ни в коей мере не противоречат этому общему характеру идейной продукции буржуазной интеллигенции. Мережковский и Гиппиус могли заигрывать с бомбистами, Блок тяготеть к расплывчатому народничеству, Андрей Белый – к социал-демократии. Все это были частности и детали, метания и идейные судороги; генеральная же линия идейно-художественного творчества всей этой группы была направлена к созданию идеологии, которая охраняла бы основные буржуазные ценности от „грядущих гуннов“ или, в крайнем случае, лишь отражала смутное сознание непрочности и „неподлинности“ этих ценностей и ощущение надвигающейся катастрофы… <…>»

Как бы ни блистал Каменев эрудицией, как бы ни злобствовал он в желчном острословии и классовой ненависти (хотя сам к пролетариату никогда непосредственного отношения не имел) – через три года сам он вместе со своим приятелем Зиновьевым был предан суду и расстрелян как злейший «враг народа». Но Белому от этого лучше не стало: спустя полтора месяца он умрет, и предисловие Каменева к «Началу века» станет той последней каплей, которая привела больного писателя на больничную койку, с коей он уже не поднялся. 2 декабря 1933 года у Белого случилось новое кровоизлияние в мозг, и день этот стал последним, когда он попытался взяться за перо и сесть за письменный стол. Через пять дней его перевезли в клинику, где он и скончался от паралича дыхательных путей – как будто уснул…

Клавдия Николаевна оставалась рядом с мужем до последнего вздоха. За десять минут до конца, подобно Гёте, говорил с ней о свете. Писатель и поэт, мыслитель и провидец навсегда расстался с миром, воспетым им в неповторимых стихах и прозе, 8 января 1934 года в 12 часов 30 минут… Даже на смертном одре, как отметил П. Н. Зайцев, лицо его «сияло улыбкой и было исполнено света и покоя. Это было лицо Дитяти и Мудреца, отрешенного от всего земного. <…>» Последними словами Андрея Белого, которые услышал преданный друг и помощник, были: «Удивительна красота мира…»

После медицинского вскрытия и освидетельствования пораженный многими кровоизлияниями мозг Белого перевезли в Институт мозга, где он и теперь хранится рядом с мозгом других выдающихся людей ХХ века, среди них: ученые – Циолковский и Павлов, Мичурин и Выготский, Богданов и Сахаров; писатели и поэты – Горький, Маяковский, Анри Барбюс, Эдуард Багрицкий; общественные деятели – Ленин и Сталин, Луначарский и Менжинский, Киров и Калинин, Крупская и Клара Цеткин, а также – певец Собинов, режиссер Станиславский, дрессировщик Дуров, загадочный прорицатель Вольф Мессинг и ряд других известных лиц.

В некрологе, напечатанном в «Известиях» и подписанном Борисом Пильняком, Борисом Пастернаком и Григорием Санниковым, говорилось: «8 января, в 12 ч. 30 мин. дня умер от артериосклероза Андрей Белый, замечательнейший писатель нашего века, имя которого в истории станет рядом с именами классиков не только русских, но и мировых. Имя каждого гения всегда отмечено созданием своей школы. Творчество Андрея Белого – не только гениальный вклад как в русскую, так и в мировую литературу, он – создатель громадной литературной школы. Перекликаясь с Марселем Прустом в мастерстве воссоздания мира первоначальных ощущений, А. Белый делал это полнее и совершеннее. Джемс Джойс для современной европейской литературы является вершиной мастерства. Надо помнить, что Джемс Джойс – ученик Андрея Белого. Придя в русскую литературу младшим представителем школы символистов, Белый создал больше, чем все старшее поколение этой школы, – Брюсов, Мережковские, Сологуб и др. Он перерос свою школу, оказав решающее влияние на все последующие русские литературные течения. Мы, авторы этих посмертных строк о Белом, считаем себя его учениками.