Андорэ и Эстелин, или Во дворце опять измена - [3]

Но сегодня - совсем другое дело! Сегодня он изысканно красив - хотя скажи я это ему, он прикончит меня на месте. Он не я, обличье лорда Йоралина естественно для него, как дыхание, но от этого не более любимо.

- Здесь еще можно жить, - Флетчер словно отзывается на мои мысли. - Здесь хотя бы знают, что такое табак.

- Однако мало кто из высокородных курит, - замечаю я.

- А, - он машет рукой, - после войны все перемешалось. А на той же Роардинэ, если помнишь такую дыру, я за четыре дня без сигарет чуть на стенку не залез.

- Да, закури ты там, от обвинения в черной магии уже не отвертелся бы!

- Слушай, а почему ты с Орсаллом? Вы же вроде никогда не были особенно близки...

- Использует меня в качестве щита от обаяния Йоссамэл, поясняю я кратко.

- Да, Йоссамэл - это нечто! - его улыбка делается еще шире. - По-моему, даму с таким характером Атхайну не сменять даже на выгодный политический союз. Наинрин - та пусть дурнушка, но хотя бы не стерва, а уж Йосса...

Комната Флетчера в северном крыле дворца, где разместили всех гостей из Долины Лилий. Первое, что предстает моим глазам, едва я распахнула дверь - некий тип в бежевом камзоле, который разлегся на единственной кровати, перебирая струны лютни. Увидев меня, он в мгновение ока принимает вертикальное положение и отвешивает мне поклон.

- Мое почтение прекрасной леди с золотыми волосами...

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Волосы у меня русые, но с характерной ругианской желтизной, так что первый комплимент, приходящий в голову ну буквально всем и каждому назвать меня золотоволосой...

- Отставить, Россиньоль, - Флетчер смеется и машет рукой. - Эта леди такая же моталица, как и мы с тобой. Эленд, позволь представить тебе Нэда Россиньоля, Мастера Ордена, известного также как Винато и Большой Баклан, последнее подчеркнуть. Страшный разгильдяй, но при этом идеальный спутник в Сутях, ибо побывал там, где нам и не снилось...

Где-то я уже видела эти соломенные волосы и яркие голубые глаза... не иначе, мельком в святилище Ордена...

- Очень приятно, - я сбрасываю плащ, разуваюсь и ставлю сапоги к каминной решетке. Неплохо бы набить их бумагой, но ее на этой Сути изобретут лет через триста, не раньше. - Кто-то, кажется, обещал развлекать меня, пока моя обувь сушится?

- Уступаю эту честь тебе, Россиньоль, - Флетчер наполняет три кубка из большой бутыли темного стекла. - Мои песни тут уже все знают.

- Ты же знаешь, что тебя я готова слушать в любое время! возражаю я.

- Потом, - вечно эта его наигранная скромность! - Сначала пусть споет мой друг.

Россиньоль, видать, не страдает таким же пороком - с готовностью берет лютню, и комнату заполняет его голос, негромкий, но проникновенный:

Вспомню легенду давних времен:

Белая леди, черный барон,

Ангел во плоти и сатана,

Двое - не пара - муж и жена!

Замечательная песня - она заворожила меня с первой же ноты, с аккордов вступления. Даже не ожидала от этого хмыря... Нет, с человеком, который слагает такое, мы, несомненно, будем друзьями!

Когда песня кончается, я поднимаю кубок.

- Как говаривала шотландская ведьма Илсей - за нас с вами и за хрен с ними!

- За Орден! - кубок Флетчера ударяется о мой.

Наверное, только ради таких минут и стоит жить на свете... Я сижу с ногами на постели, приклонившись головой к Флетчеру чего церемониться, здесь только свои. На этой же кровати с краешку пристроился Россиньоль, и сменяют одна другую прекрасные песни...

Жаркий бой закипел... Я его одолел!

Но не в радость мое торжество

Леди кошкой глядит и молит: "Пощади

Я люблю не тебя, а его!"

Как все-таки они непохожи... Этот Россиньоль по виду типичный бродяга, средневековый жонглер, знающий, как угодить даме и развеселить толпу. Не сразу и догадаешься, где у него просто песни, а где Слова. Флетчер же - менестрель из легенды, чья песня одинаково тревожит на королевском пиру и у костра на ночном привале... Но сила в них одна - и та же сила, таясь, живет во мне, хотя я-то сама не пою, только Говорю, но и без лютни порой можно сделать немало!

Она то робко намекает,

Что разделяет эту страсть,

То вдруг стыдливо замолкает...

Она греха вкусила всласть!

Но с виду ангел, если нужно

Силен притворством слабый пол...

Что за черт! Я ведь уже слышала эту песню - и если мне не изменяет память, именно здесь, в Мире Великой Реки!

А нужно ей - всего лишь мужа...

- Поскольку, э-э, возраст подошел, - вставляю я совершенно автоматически раньше, чем это успевает сделать сам Россиньоль.

Он резко обрывает мелодию:

- Тебе известна эта песня? Но как раз ее я пою довольно редко!

- Слушай! А ты не пел ее здесь, в этой Сути, три с половиной года назад, во время осады Передола?

- Именно так, - подтверждает Россиньоль.

- Тогда я уже знаю тебя! Ты - тот, кого называли Клингзором-сказочником! Вот это встреча!

- Ты была в осажденном Передоле? - его глаза расширяются от удивления. - Кто ты? Как тебя звали тогда, и как зовут сейчас?

- Тогда, и сейчас, и всегда я ношу одно имя - Эленд, отвечаю я с достоинством.

И тут... Я не успеваю ничего сообразить - Россиньоль опускается передо мною на одно колено, целуя руку, потом поднимает на меня свои голубые глаза и тихо, с восхищением, произносит: