Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - [15]

За отсутствием перспективных жизненных стратегий люди, попавшие в безнадежное положение, нашли прибежище в легкоусваяемой, основанной на предрассудках, нетолерантной, как правило расистской картине мира, в которой безличные силы, ответственные за бедствия этих людей, персонифицируются в сделанных козлом отпущения «тунеядцах», цыганах. Отсутствие интеллектуальных концепций у социалистов и слепота либералов, фокусировавших внимание исключительно на макроэкономике, толкали большинство населения обнищавших регионов, которое прежде было сторонником левых, в лагерь правых и правых радикалов, причем парадоксальным образом не только нецыган, брошенных на произвол судьбы вместе с их проблемами, но и большинство цыган. Меры социальной политики, нацеленные на облегчение драматического положения цыган, принесли очень скромные результаты. Но ограниченной была бы и эффективность более решительных, креативных решений, так как само венгерское общество и его институциональная система были не готовы к толерантной, интеграционной политике. В шоке, причиненном сменой режима, в условиях неуверенности в завтрашнем дне, сменившей скромный, но предсказуемый уровень жизни эпохи Кадара, социальной деградации стремившихся наверх слоев населения, повторяющихся мер бюджетной рестрикции, в атмосфере усиления предрассудков «общество большинства» с неприязнью наблюдало за – между прочим, малоэффективным – перераспределением средств в пользу остронуждающихся групп населения. В итоге система местного самоуправления не только не смягчила межэтническую напряженность на местах, но во многих случаях даже усилила межэтническое противостояние и сегрегацию.

● При коммунистическом плановом хозяйстве, в условиях полной занятости размеры доходов уравнивались и поддерживались на низком уровне, зато, за исключением последнего десятилетия, искусственно сдерживались и расходы на оплату жилья, коммунальных и транспортных услуг. В результате перестройки системы государственного перераспределения стоимость этих услуг постепенно приближалась к их рыночной цене. Однако доходы жителей панельных микрорайонов, низкооплачиваемых слоев городского и социально растущего сельского населения, а также медленно богатевшей, скорее потребительской, чем предпринимательской мелкой буржуазии эпохи Кадара не поспевали за темпами этого подорожания. Эйфория, сопровождавшая приватизацию муниципальных квартир их арендаторами на рубеже 1980 – 1990-х гг., быстро прошла. Вследствие резкого падения курса форинта и сокращения реальных трудовых доходов взятые населением кредиты стали причиной таких масштабов задолженности венгерских семей, которая привела не просто к стабильной бедности, но во многих случаях к невозможности обеспечить прожиточный минимум.

Защищая ответственность индивидуума и принцип рынка, свободного от патерналистского влияния государства, либералы не заметили того, что, сами того не желая, обеспечивают силовое преимущество крупных кредитных организаций над атомизированными, беспомощными в случае одностороннего изменения договора, беззащитными клиентами. Подчеркивание ценностно-нейтрального характера деятельности крупных банков на различных территориях завуалировало тот факт, что международные кредитные организации – особенно с начала кризиса 2008 г. – с различной степенью понимания относились к трудностям клиентов, прежде всего взявших кредит в иностранной валюте, в отделениях материнского банка и дочерних банков, расположенных в других странах. (Кредит в швейцарских франках из-за низких процентных ставок широко распространился и в еврозоне, но, поскольку курс евро по отношению к франку упал в гораздо меньшей степени, чем курс форинта, а система социальной поддержки безработных во многих странах оставалась относительно щедрой, проблема погашения кредитов в этих странах была менее драматичной.) Поначалу социалистическое финансовое руководство не считало это проблему относящейся к его компетенции, а позже тратило время на создание этического кодекса, который ни к чему не обязывал банки. Оно не хотело осознать «катастрофический» экономический характер мирового финансового кризиса 2008 г. Речь шла не просто о том, что под влиянием кризиса выросла безработица, но и о том, что резкое падение курса национальной валюты по отношению к евро и особенно швейцарскому франку сильно увеличило сумму ежемесячных взносов по кредитам, в то время как размер задолженности не только не сократился, но даже увеличился. Отсутствие института частного банкротства оставляло должников в долговой спирали даже в случае полной потери имущества. Правительство не желало в данном случае применить политику справедливого распределения тягот, которой оно следовало в случае природных катастроф. Такой доктринерский (либеральный), а также беспомощный (социалистический) подход повысил восприимчивость людей, оказавшихся в трудном положении и не получивших ощутимой помощи, к антибанковским, антикапиталистическим и вообще ксенофобским, часто открыто антисемитским настроениям и идеологиям.

● Если граждане чувствовали свою незащищенность перед лицом крупных организаций, то