Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - [10]
В возложении ответственности за свою судьбу на других «Фидес» усмотрела скрытый потенциал, который можно было конвертировать из области психологии в область политики, и сознательно использовала его. Если путь к победе должен быть вымощен подобными страстями, «Фидес» это сделает. Диффамация и создание козлов отпущения (то есть стигматизация и криминализация политических противников), которые с 2002 г. уже не эпизодически, а в качестве главного правила определяли политическую коммуникацию партии, являются не чем иным, как средством разрушения препятствий на пути эксплуатации популизма. Вербальная агрессия превратилась в обыденность политической коммуникации. Если «Фидес» в своей политической коммуникации играла на отрицательных инстинктах и низменных страстях с холодной головой, в надежде на политическую прибыль, то правые радикалы проповедовали расизм и антисемитизм откровенно и от всего сердца. «Фидес» сделала эти чувства благопристойными, a правые радикалы вербализовали их с детской непосредственностью. Поскольку ожидания, порожденные социальным популизмом, неосуществимы, после 2010 г. поиски козлов отпущения и стигматизация превратились в обязательный атрибут правительственной политики. Направляемые «сверху» расправы, лишающие противников материального благополучия, и кампании по разжиганию ненависти стали средствами сплочения потенциального электората партии, именно ее потенциальные избиратели составляют аудиторию руководимых из центра сеансов ритуальных, вербальных линчеваний. Если нельзя облегчить жизнь людей, то пусть хотя бы звенят их цепи. И реально, и виртуально – под угрозой криминализующих кампаний травли политических противников.
2.4. Состав нового слоя собственников – неустойчивость собственнической структуры
В ходе приватизации во время смены режима естественным образом появилось два типа собственников. С одной стороны, те, кто обладал капиталом, вступали в бизнес путем покупки или реального увеличения капитала. Как правило, это были иностранные собственники, в большинстве случаев – мультинациональные компании. С другой стороны, если таковых не находилось или они находились, но под разными предлогами исключались из конкурентной борьбы, то бывшие государственные предприятия – иногда с помощью различных трюков – приобретались в собственность действующим менеджментом. Однако в большинстве случаев этот менеджмент состоял из технократов, лояльных к старому режиму и укорененных в нем, даже несмотря на то, что они уже без особого энтузиазма следовали его идеологическим моделям. Вследствие этого на них легко было навесить ярлык коммуняки. (Между тем в рыночных, финансовых обстоятельствах того времени значительная часть предприятий, за которыми не стояли квалифицированные собственники, практически не имела шансов на выживание.)
В то же время эта форма приватизации, независимо от ее эффективности, имела тяжелые дополнительные социальные последствия. Во-первых, неучастие «народа» в приобретении собственности породило в нем чувство лишенности права на – никогда не существовавшую – «общенародную» собственность. Пусть в результате введенной в других местах всенародной «ваучерной» приватизации или компенсационных чеков при реприватизации земель разбогатели лишь немногие, это все же могло создавать иллюзию участия в распределении собственности. Во-вторых, стремительная приватизация вовсе не благоприятствовала укреплению мелких и средних предприятий. В-третьих, свежеприобретенная собственность, особенно если ее источником было государственное распределение, имела слабую легитимизацию в обществе.
Однако, по мнению тех, кто после смены режима был непосредственно затронут безработицей или ее угрозой, кто испытал на себе последствия роста социальных различий, требование перераспределить имущество можно было бы выдвигать снова и снова, ведь собственность, созданная «народной кровью», досталась, с одной стороны, бывшим «коммунякам», а с другой стороны, иностранным мудьтинациональным компаниям. Kомпенсация, реприватизация, национальный средний класс, сильная Венгрия – вот некоторые из лозунгов, пригодных для заявления претензий на долю в собственности, реализуемых путем внеэкономического принуждения. Общим в настроении олигархов и людей, надеявшихся в будущем стать мелкими акционерами, было то, что и те и другие рассчитывали осуществить свою мечту о богатстве с помощью государства. Выборы в Венгрии облекались в форму борьбы не на жизнь, а на смерть, поскольку опосредованным образом на них решался вопрос о
