Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора - [144]

18/ХП-1917 г. Тобольск:

"...Какая я стала старая, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца и Россию тоже, несмотря на черную неблагодарность к Государю, которая разрывает Мое сердце, но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь, смилуйся и спаси Россию!.. Страданье со всех сторон. Сколько времени никаких известий от моих родных. А здесь разлука с дорогими, с тобой. Но удивительный душевный мир, безконечная вера, данная Господом, и потому всегда надеюсь. Дорогое Мое дитя... Мы все простили и только любим. Я временами нетерпеливая, но сержусь, когда люди нечестны и обижают и оскорбляют тех, кого люблю... Целую, благословляю, молюсь без конца".^{471}

Сто двадцать пять лет тому назад другая женщина, королева Мария-Антуанетта переживала свои нестерпимые муки с таким же христианским смирением, как и Государыня.

"Как и Людовик XVI, Мария-Антуанетта никогда не вышла из христианского смирения. Этому отдали должное даже Ее враги. Она увидит вокруг Себя тени смерти и Она дойдет до пределов отчаяния".^{472}

Протопресвитер Г. Шавельский, обвиняя Государыню во всех смертных грехах, повторяя за всеми клевету и ложные слухи, помещает во втором томе своих воспоминаний главу XI "Царь и Царица в заточении". И тут тон Шавельского совершенно меняется. Он пишет о Государыне совсем другое.

"В моем собственном сознании образ Императрицы Александры Феодоровны двоится, представляясь в двух совершенно различных очертаниях. Царица Александра Феодоровна на троне и Она же в заточении, в изгнании — это как бы две разные фигуры, во многих отношениях не похожие друг на друга. Царица на троне — властная, настойчивая и непреклонная, Царица в изгнании — смиренная и кроткая, незлобивая и покорная. Даже вера в Бога и Его святой Промысел у заточенной Царицы становится иною — более спокойной, проникновенной и глубокой, нежной и чистой".^{473}

Возможно ли это? Так ли это? Нет. И здесь неправда. Государыня Императрица Александра Феодоровна всегда была властной и на троне, и в заточении (я приведу об этом свидетельства), всегда была и глубокой, и чистой, всегда любила Россию, всегда была подлинной христианкой, подлинной Царицей Православного Царства. Всегда была примерной женой и матерью, скромной, даже застенчивой и исполнявшей свой долг.

А вы все, отец протопресвитер и генералы во главе с вашим любимцем Алексеевым, и "либеральные" министры, и Николай Николаевич, и другие Великие Князья, и всякие "прогрессивные" и "передовые" деятели, обливали грязью эту необыкновенную и по уму, и по силе воли женщину, свою Государыню, и клеветали, и плели всякий вздор, делали то, что нужно было врагам России для ускорения гибели нашей Родины, и брали большой грех на свою душу. И только когда пришла эта ужасная, мерзкая, отвратительная, вонючая революция, вами всеми же вызванная к жизни, тогда вы все испугались. И увидели все в другом свете. Не лучше ли, не проще ли, не благороднее ли сознаться в своем ужасном грехе и молить Господа Бога о прощении и своего греха, и нашего всех общего перед преданным Венценосцем и его Супругой, его Семьей, пред загубленной Родиной, перед поруганными святынями, перед нашим Тысячелетним Прошлым? Да, это был страшный грех, и его последствия мы все явственно ощущаем. Но конец ли это уже или нет? Боюсь, что нет. Еще не изверглись до конца хляби гнева Господня на всех нас!

Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну привезли в Екатеринбурге в дом Ипатьева, который уже был обнесен высоким забором. Один из будущих палачей Шая Голощекин (самый злобный и мерзкий) сказал Государю: "Гражданин Романов, Вы можете войти".^{474}

Так же прошли в дом Государыня, Великая Княжна и несколько человек прислуги. «Когда Государь был привезен к дому, около дома стал собираться народ, Голощекин крикнул: "Чрезвычайка, чего вы смотрите!"

Народ был разогнан».

Приезд детей описывает Жильяр:

"...Поезд остановился между вокзалами. Шел мелкий дождь. Было грязно... Вышли Княжны. Татьяна Николаевна имела на одной руке свою любимую собаку. Другой рукой она тащила чемодан, с трудом волоча его. К ней подошел Нагорный и хотел ей помочь. Его грубо оттолкнули... Я хотел выйти из вагона и проститься с ними. Меня не пустил часовой".

Голощекин, Юровский и Заславский были теми людьми, которые проявляли власть над Царской Семьей с первого момента прибытия Ее в Екатеринбург.

С Царской Семьей оставались доктор Боткин, повар Харитонов, лакей Трупп и комнатная девушка Демидова. Начиналась последняя страница жизни Царственных Узников. Это была Голгофа.

Режим в Ипатьевском доме был установлен крайне тяжелый, а отношение охраны было возмутительное. Но и Государь, и Государыня относились ко всему окружающему спокойно и как бы не замечали окружающих лиц и их поступков. Как это было трудно, и какие нервы, какую выдержку нужно было иметь, чтобы вести себя так! Распорядок дня был следующий: утром пили чай с черным хлебом, в 2 часа был обед. До приезда детей и прислуги обед присылали из местного Совдепа. К ужину подавались те же блюда, что и к обеду. Прогулка раз в день на 15-20 минут в саду. Все было оцеплено караулом.