Анатомия глупости - [7]

Лет через 10, когда я уже давно ушла из этой школы и почти перестала даже перезваниваться с Наташей, я встретила его на заправочной станции, я стояла около своей «девятки», а он вышел из своего «газика». Он меня узнал, заулыбался, сказал, что как это так, что такие красивые женщины и без охраны, и не поехать ли нам куда-нибудь обмыть встречу…

Еще через несколько лет я узнала, что они развелись, что он забрал из квартиры почти все, и что они до сих пор делят саму квартиру, потому что он имел право на 25 процентов площади, а подходящего размена все не было. Что Наташа страшно постарела, потеряла почти все свои роскошные волосы, что дети у нее учатся в институтах и большие молодцы, что Мишка ходит к ним под окна ругаться и иногда даже стреляет у них под окном из своего охотничьего ружья и кричит, чтобы Наташка-сука отдала его норковую шапку.

Что же это такое? Неужели нет ни одной хорошей истории для моей повести? Неужели только грустные и печальные?

Очень часто я думаю про мою маму. Наверное, она была счастлива с моим отцом. Они прожили вместе всю жизнь, отец умер несколько лет назад, и мама одна до сих пор. Конечно, она его любила, заботилась, как умела, была ему преданной. А моя бабушка часто напевала шутливую припевку:

– Да, хорошо тебе, маменька, с родным-то батюшкой, а меня отдаете за чужого дяденьку.

Моя бабушка часто напевала старые русские народные песни. Я их слышала все свое детство, никогда особенно не задумывалась – а что же в них такого грустного, почему они такие протяжные?

Женщины жалуются на свою долю, на злодея-мужа, который их бьет, на бедность, на свекровь, на мужнину родню. В некоторых песнях женщины предостерегают молодух не ходить замуж, подольше оставаться в родительском доме. В других песнях женщины насмехаются над злодеем-мужем и его родней с весельем висельника, а, была – не была! Часто в женских песнях говорится о том, что хороша жизнь, если муж хороший, а если плохой – то жизнь тяжела. А песням этим очень много лет, то есть выходит, что женщины были несчастливы с мужьями и до революции, и до войны, и до перестройки? И очень интересно, только ли мы, русские женщины, рассуждаем так?

История моего первого замужества, которое продлилось всего два или три месяца, может быть одной из затейливых иллюстраций к всемирной женской истории.

Когда мне было лет 18, я пала жертвой своей первой настоящей любви. Школьные истории и дружбы, а до них почти детсадовские влюбленности – не в счет.

Итак, мне было 18, и я только что сдала свою первую в жизни сессию в институте. На новогодней дискотеке в холле общежития среди шума и мигающих огоньков он увидел меня. Я-то его как раз не видела. Я была занята своим платьем, которое мне сшила мама чуть ли не из занавески, по крайней мере, ткань выглядела как тюль. Я навертела волосы на бигуди, потом взбила их до невероятного объема, подвела глаза и накрасила губы, и со всей этой красотой, невероятно погруженная в себя, стояла у колонны.

Тут Он и возник. Все мы переживали нечто подобное – вот тут Он и …

Он взял меня за руку и повел танцевать. Он ничего не говорил, просто смотрел на меня, откинув голову. Представьте, какая каша у меня возникла в голове. Неужели платье сыграло? Или прическа? Я ему понравилась! А что говорить-то? Надо что-то говорить. Но я могла только глупо улыбаться. И он произнес свою коронную фразу:

– Так улыбаться может только настоящая женщина.

Это я-то? Я и не женщина вовсе, а девушка. Вот оно, определение третьего пола. Не женщина – это значит мужчина. Но и не мужчина. Тогда кто? Третий пол, то есть девушка…

Так я хотела ему понравиться, так хотела быть около него! Меня не отпугнуло ничто – ни резкий запах пота, ни рыжие волосы, ни белесые ресницы, ни заумные разговоры о призвании и творчестве. Что вы! Ведь он учился на четыре года старше и вот-вот должен был стать дипломированным архитектором.

Он и тогда уже был звездой на своем курсе, и это еще больше толкало меня ему понравиться. Я старалась. Каким-то своим чутьем я поняла, что нравиться легко, надо просто мимикрировать. Точно копировать его, подражать ему, говорить то, что ему хочется услышать.

Если ему нравилась деревянная резьба на старых домах, то и я отчаянно восхищалась этим. Он рассказывал мне про белую, черную и красную керамику, и я немедленно стала любить и это. Всякие висюльки на лямочках – пожалуйста! Роль женщины в семье – как пожелаете, могу и хозяйством заниматься. Я была как воск в его руках, а он говорил об удивительном родстве душ.

Однажды он решил познакомить меня со своими родителями:

– Перед свадьбой было бы неплохо нам всем познакомиться.

Мы ехали к нему домой и смеялись.

Я окончательно растаяла. Я превратилась в растопленное сливочное масло. Я потеряла всякую форму. Я была его.

Нетрудно догадаться, что через пару недель после нашего знакомства с его родителями он меня бросил. Он просто исчез! Сбежал. Потом он ко мне уже никогда не вернулся. А я сидела под его дверью в общежитии, и в животе у меня был дикий холод. Я умирала. У меня не было формы, я не могла быть больше ничьей, даже своей. Тянулись какие-то дни, какие-то ночи, моя жизнь исчезла.