Анатомия чувств - [31]

— Ну, что же ты? Ответь. Это я невеваю на тебя тоску-печаль?

— Напротив, — ответила она. — Я анализировала тот простой факт, что я люблю тебя. Люблю как никого другого. И потом думала, насколько отличается то, что я испытываю к тебе, от других чувств.

— Хочешь знать, что я думаю? — спросил ты, опершись спиной о парапет и скрестив руки на груди.

О боже! Вы так долго смотрели друг другу в глаза!

— Да, — наконец сказала Сельваджа. — Хочу.

Ты знаешь, что случилось потом. Вы поцеловались.

Сначала вы колебались, поцелуй получился невинный, лишь легкое прикосновение губ, один из тех, что больше походит на штамп, ставший уже привычным.

Но потом она с силой прижалась к тебе, и ваши тела слились, ваши губы искали друг друга, желая причаститься к чему-то куда более конкретному, чем приобщение к духовному.

Ты даже попытался отстраниться немного.

Но она задержала тебя, взяв твое лицо в свои руки. Она не хотела, чтобы это кончалось, пока вы дышали в унисон и ваши сердца бешено колотились.

Тогда ты набрался мужества и попытался проникнуть ей в рот: это было невероятно, и все же, более чем какое-то другое чувство, ты испытывал удивление от той абсолютной гармонии, которая волной нахлынула на тебя.

Если бы ты раньше знал, что ваш первый поцелуй будет таким завораживающим, то наверняка не стал бы ждать так долго! Она уступила тебе, сняв оборону, если вообще таковая была когда-то, и позволила тебе сделать то, что ты хотел. Ее теплое дыхание обволакивало тебя, и ее нежные губы, ее розовое нёбо принимали тебя, как миниатюрный девственный мир. Сельваджа вздохнула от удовольствия, прижавшись к тебе, и ты ни за что на свете, никому и ничему не позволил бы отобрать у тебя это счастье. Конечно, ты достаточно хорошо понимал, что после этого благословенного мгновения наступило бы другое, стыд и отвращение к самому себе, и оно длилось бы куда дольше. Но в тот момент тебя это не волновало, тебя переполняли тысячи оттенков удовольствия, которые Сельваджа вызывала в твоей душе каждую новую секунду.

Твой язык между ее губами был как рыльце среди лепестков, открывшихся солнцу; и ее полузакрытые глаза, удивительный аромат ее волос, которые ты держал в своих руках, ее щеки, казавшиеся молочными под мягким светом звезд, ее язык, исследовавший твое нёбо, дрожащий и проворный, набравшийся опыта у других поцелуев, — все это приводило тебя в трепет. Ты чувствовал ее тело, готовое ответить любому твоему движению, ты слышал ее едва заметное постанывание, когда она, будто просыпаясь, отвечала на твои импульсы, послушная и чуткая к каждому твоему замедлению перед новой атакой. Разве это не походило на дуэль, ваше противостояние друг другу в предвкушении победы? Она хотела познать тебя, ты намеревался изучить ее, никто из вас двоих не желал сдаваться, хотя перспектива быть похищенным и увезенным прочь пленником представлялась такой сладкой, что даже поражение становилось человечнее, понятнее и ближе любой победы.

Некоторое время ваша тайная битва не допускала уступок, до тех пор пока в самый ее разгар не наступило неожиданное и временное перемирие, в конце которого она раскрылась еще больше.

Ты был потрясен, ты же знаешь. Мыслящая твоя сущность должна была быть уже где-то на Луне. Только тело твое знало, что делать. Все твое существо находило приют в ее губах, а рука твоя сжимала ее кисть, и ты чувствовал ее пульс, чувствовал, как кровь кипела внутри нее.

Сельваджа снова принялась исследовать тебя, не ограничиваясь только твоими губами, и мгновение спустя поймала твой язык, стиснув его прозрачными от слюны губами, задержав во рту, как в теплой, удивительной, головокружительной темнице.

Ты чуть не умер от восторга, но все же, как ни приятны были эти ласки, первым пришел в себя и оторвался от ее губ, крепко сжав ее кисти. Она сдалась, и ты отпустил ее руки. Дыхание ваше восстановилось, и вы медленно отодвинулись друг от друга.

Ты снова погладил ее лоб, лицо и закрыл глаза, чувствуя каждое биение ее сердца и ощущая вкус ее розовых губ на своих губах.

Вам было жарко, хотя от реки тянуло холодком. Вы вздохнули одновременно, будто хотели убедить друг друга, что все закончилось и больше не повторится.

Ты окончательно оторвался от нее, преодолевая сопротивление собственного тела, и тебя охватило глубокое чувство тоски, как если бы ты отказался от чего-то, что по воле заклинания средневекового алхимика стало частью тебя самого. Ты решительно посмотрел ей в глаза и прошептал:

— Хватит. Прекратим это.

Она кивнула и посмотрела в сторону, не говоря ни слова.

Теперь была ее очередь, твоей сестры, чувствовать себя смущенно и потерянно. Пока вы шли рядом, возвращаясь домой, ты украдкой поглядывал на нее. Только один раз она попыталась взять тебя за руку, но в последний момент, вероятно, постеснялась. Может быть, она думала, что ты злишься на нее, хотя это было вовсе не так. Напротив, ты презирал самого себя за то, что так подло воспользовался ее минутной слабостью. Ты прекрасно понимал, как трудно было ей, одинокой, в незнакомом городе.

Не заботясь о ее ранимости, вместо того чтобы вести себя как подобает брату или доброму другу, ты повел себя как соблазнитель, напирая и наступая, в тот самый момент, когда она показалась тебе слабой и нерешительной. Еще одно мгновение, и Сельваджа первой сочла бы всю ситуацию нелепой и отступила бы.