Анастасiя - [22]

Никита, брат Анастасии читал из древнего «Чина свадебного», забравшись с ногами на скамью:

— Свечи свадебные готовят неравной величины, а свеча новобрачного весом в пять фунтов, в длину с три четверти аршина. Свеча новобрачной весом четыре фунта, в длину до семи вершков. Каравая также бывает два: у новобрачной и у новобрачного, а подносы готовят у жениха, присылают за ними от новобрачной, и обивают их у новобрачной тоже, покрывало же сюда от новобрачного. На нём нашивают крест… К венчанию напитки и стеклянницы — от новобрачной. При обручении новобрачный и новобрачная меняются перстнями: проем простой, а колечки литые, золотые или серебряные…

Анастасия чего-то смущалась и закрывала лицо рукавом.

— Да не красней, ты, — говорил Никита. — Царская свадьба не по этому чину будет. Для царского венчания все другое, небось в чине и не прописано.

* * *

Венчание проходило в Успенском соборе Московского кремля во четвертак всеядные недели, третьего февраля.

Как и положено, по древнему свадебному чину, новобрачная следовала к венчанию в санях, обитых атласом и тафтою. В санях постелен был ковер, и лежали бархатная подушка и перина золотого атласа. Когда Анастасию привезли, сани долго не могли подъехать. Стрельцы бердышами теснили зевак. Вся площадь наполнена была людьми так, что яблоку некуда упасть. Когда Анастасия вышла из возка, по толпе, словно волна прокатилась: до чего хороша была невеста.

Геннадий-блаженный стоял за плотным рядом стрельцов, безбородое лицо его было печально. Он протянул длинные пальцы, чтобы коснуться её платья, но стрелец ударил его прикладом в грудь, и рука отдернулась. Анастасия посмотрела блаженному Геннадию Костромскому прямо в глаза, будто только они двое знали тайну, и прошла дальше в раздвинутое стрельцами узкое пространство. Наконец вошли. Встречал новобрачную владыко митрополит Макарий в золотых ризах.

Иван появился перед ней неожиданно из плотной, яркой толпы бояр и священников у аналоя, еще более ослепительный в своем царском облачении. Она как увидела его, так и поняла, что это её судьба до гроба. В этот раз он был твердым, уверенным в своем праве самодержца.

Он взял Настю за руку и улыбнулся, показав свои неровные зубы. И она перестала чувствовать себя отделенной от него. С этой минуты Настя забыла голубые глаза князя Андрея и его сильные руки. Словно бы две половинки соединились и стали, как единое тело и душа. Анастасия не запомнила всех деталей венчания. Оно продолжалось несколько часов.

— Венчается раб божий Иоанн рабе божией Анастасии, — густым басом выпевал митрополит Макарий. — Венчается раба божия Анастасия рабу божьему Иоанну.

— Аллилуя! Аллилуя! Алл-лу-я! — вторил диакон.

Потом ходили вокруг анолоя с венцами на головах, менялись перстнями.

Митрополит Макарий сказал, провожая молодых:

— Днесь таинством Церкви соединены вы навеки, да вместе поклоняетесь Всевышнему и живете в добродетели. А добродетель ваша есть правда и милость. Государь, люби и чти супругу! А ты, христолюбивая царица, повинуйся ему. Как святый крест — глава Церкви, так муж — глава жены.

— Навеки, навеки, — повторяла про себя Анастасия, ощущая в своей ладони его твердую руку.

Её осыпали с головы до ног зерном и золотыми монетами. Толпа колыхалась перед ними, расступаясь, и смыкалась позади, как пологая волна за кормой лодки. И долго кипела, хватая, подбирая рассыпанное золото и серебро.

Все это время она оставалась с ним, как единое целое. И совсем уже слилась в душной опочивальне — сеннике постельном, устроенном по традиции на двадцати семи пшеничных снопах, чтобы у царской четы потомство было здоровеньким. И свечи свадебные, витые стояли рядом, пятифунтовые жениха и четырехфунтовые, в три четверти аршина невесты. И караваи были. И покрывало от свода на сеннике постельном из заморских шелков… И напитки, и стекляницы, из которых невесте даже пробовать не потребно было по свадебному чину.

Анастасия совсем растворилась под пуховыми перинами, провалилась в мучительное сладкое забытье.

* * *

В этом своем путешествии Геннадий Костромской никаких следов пребывания Лехи д′Артаньяна в шестнадцатом веке не обнаружил. Правда не очень и старался, если говорить откровенно. Не до того было.

Родословная Анастасии Романовой-Захарьиной.

Глава VII >Геннадий Костромской. Третий уровень. Размышления божьего человека.

Если смириться с неудобной и грязной одеждой, то жизнь в образе Геннадия Костромского, который я, Анатолий Завалишин, уже не в первый раз примерял на себя, не лишена была приятности. После забот Алоиза Фрязина, когда каждый день расписан был по минутам, жизнь юродивого Геннадия полна оказалась свободы и воли.

Геннадий Костромской был известный по Москве божий человек. Кто считал его просто безумным, кто принимал за личность, в которую вселились бесы, а кто почитал святым, разносящим слово Божие по странам и весям. Но все верили, что он великий предсказатель, провидец грядущего, пророк. Единого его слова ждали и боялись. Самое главное, я был свободен в этом качестве, мог предсказывать, мог юродствовать — никто слова не говорил.

Некоторые богатые люди за честь почитали зазвать Геннадия в дом, накормить, напоить и поговорить о жизни: что было, что будет, чем сердце успокоится.