Анархизм: от теории к практике - [45]

Кроме того, аграрный коллективизм был подготовлен многими десятилетиями анархистской пропаганды в деревне, например, с помощью популярных брошюрок Хосе Санчеса Роса. НКТ имела большое влияние, в частности, среди крестьян юга (Андалусия), востока (район Леванта, близ Валенсии) и северо-востока (Арагон, вокруг Сарагосы).

Этот двойной — промышленный и сельский — фундамент испанского анархо-синдикализма направил «либертарный коммунизм», к коему причисляли себя анархо-синдикалисты, по двум несколько расходящимся направлениям: коммунитарному и синдикалистскому. Коммунитаризм имел более сепаратистский и более сельский характер, можно даже сказать, более южный, поскольку одним из основных его бастионов являлась Андалусия. Синдикализм был более интеграционистским, более городским, а также более северным, поскольку основным его очагом была Каталония. Теоретики анархизма несколько колебались, и мнения их по этому вопросу разделялись.

У одних, отдавших свое сердце Кропоткину и его эрудированной, но наивной и упрощенной идеализации средневековых общин, отождествляемых с испанской традицией примитивной крестьянской общины, не сходил с уст лозунг «свободной коммуны». Различные практические попытки либертарного коммунизма имели место во время крестьянских восстаний, последовавших за установлением республики в 1931 г. По взаимному и свободному соглашению группы мелких крестьян-землевладельцев решили работать сообща, делить прибыли на равные части и брать предметы потребления «из общего котла». Они свергли местные муниципалитеты и заменили их выборными комитетами. Они наивно считали, что освободились от окружающего общества, налогов и военной повинности.

Другие, причислявшие себя к традиции Бакунина, способствовавшего возникновению в Испании рабочего коллективистского, синдикалистского и интернационалистского движения, и его ученика Рикардо Мельи, были заняты скорее настоящим, чем «золотым веком», и были большими реалистами. Они стремились к экономической интеграции и считали разумным на довольно длительный переходный период установить вознаграждение в зависимости от фактических часов работы, а не устанавливать распределение по потребностям. В комбинации локальных профсоюзов и отраслевых промышленных федераций они усматривали экономическую структуру будущего.

Однако в НКТ на протяжении долгого времени преобладали местные профсоюзы (sindicаdos unicos), наиболее близкие к рядовым труженикам, лишенные корпоративного эгоизма и бывшие одновременно материальным и духовным домом для пролетариев. Они более или менее смешали в умах простых членов профсоюзов понятия «профсоюза» и «коммуны».

Еще одна проблема разделяла испанских анархо-синдикалистов, повторяя на практике теоретический диспут, имевший место на международном анархистском конгрессе в 1907 г. и противопоставивший синдикалистов анархистам. В НКТ повседневная борьба за свои права и в защиту своих требований породила реформистскую тенденцию, перед лицом которой Федерация анархистов Иберии (ФАИ), основанная в 1927 г., взяла на себя миссию защищать целостность анархистской доктрины. В 1931 г. синдикалистское крыло выпустило так называемый «Манифест тридцати», в котором оно восставало против «диктатуры» меньшинств в синдикалистском движении, провозглашало независимость синдикализма и его притязание обходиться собственными силами. Некоторое число профсоюзов вышло из НКТ, и если раскол все же был предотвращен в канун июльской революции 1936 г., реформистское крыло продолжало настаивать на своем в профсоюзном объединении.

Идейный багаж

Испанские анархисты последовательно издавали на испанском языке все важнейшие и даже второстепенные работы международной анархической мысли. Тем самым они спасли от забвения, а подчас даже от уничтожения, традиции одновременно революционного и свободного социализма. Как писал Аугустин Сухи, немецкий анархо-синдикалист, посвятивший себя испанскому анархизму: «На собраниях профсоюзов и групп, в их газетах, брошюрах и книгах, проблема социальной революции обсуждалась непрестанно и систематическим образом».

Сразу же после провозглашения в Испании республики в 1931 г. появился богатый урожай «предвосхищающих» работ: Пейратс приводит далеко неполный, как он сам говорит, перечень из примерно пятидесяти произведений и подчеркивает, что эта «навязчивая идея революционного созидания», выразившаяся в распространении большого количества книг, во многом способствовала открытию для народа пути к революции. Так, брошюра Джеймса Гильома «Размышления о социальной организации» (1887) стала известна испанским анархистам по большим заимствованиям из нее Пьера Бенара в его книге «Рабочие синдикаты и социальная революция», вышедшей в Париже в 1930 г. В 1931 г. Гастон Леваль опубликовал в Аргентине, куда он эмигрировал, «Экономические проблемы испанской революции», непосредственно вдохновившие значительный труд Диего Абада де Сантильяна, о котором речь пойдет несколько ниже.

В 1932 г. доктор Исаак Пуэнте, сельский врач, возглавивший через год повстанческий комитет в Арагоне, опубликовал несколько наивный и идеалистический «Программный очерк либертарного коммунизма», идеи которого были приняты 1 мая 1936 г. Сарагосским съездом НКТ.