Аналогичный мир - 3 - [32]

— Сегодня выходной.

Она надела халатик — комнату заливал серо-голубой рассветный светлеющий сумрак — подобрала старые штаны и тенниску Эркина, которые он носил дома, и пошла его разыскивать. Она уже поняла, чего он так испугался. Смешно, конечно, но раз он так переживает из-за этого… Хотя… может, он и прав, Алиска уже не маленькая.

— Эркин, — она постучала в дверь ванной. — Ты здесь?

Ей ответил только плеск воды, но она вошла. Эркин мылся в душе. Она положила его одежду на ящик для грязного белья и попросила не задерживаться. У них ещё масса дел. К столу он явился уже спокойно. И в субботу же вечером приделал на все двери крючки. И в воскресенье, когда Алиска стала к ним ломиться, он просто встал, оделся, впустил Алису и пошёл мыться. А вообще-то…

— Алиса, вставай!

— Ну, ма-а-ам… ну, ещё немножечко…

— Вставай, я на работу опоздаю, — рассердилась Женя.

Привычная команда подняла Алису. Женя накормила её завтраком, показала, где что стоит для обеда, и стала одеваться.

— А плиту не трогай.

— Знаю, — кивнула Алиса. — А Эрик на работе?

— Да.

Женя уже хотела сказать, чтобы, когда он придёт, они бы поели, но вспомнила, что Эркин после работы пойдёт покупать краску и клей для обоев. Так что ещё неизвестно, кто раньше домой успеет. Вчера к ним заходили Виктор и Антон, ходили с Эркином по квартире, смотрели, прикидывали, как сказал Антон, «фронт работ» и обещали помочь с ремонтом. А она потом с Эркином сидела на кухне, и они допоздна считали и записывали чего и сколько надо купить к ремонту. Вот когда деньги полетят…

Женя замотала платок, поцеловала Алису в щёку, взяла сумочку и сумку с туфлями.

— Всё, маленькая, я на работу. Будь умницей.

На улице уже светло. Как хорошо! В темноте она на работу ещё не ходила, было бы даже страшно. А сегодня тем более нельзя опоздать. Первый же день! Лазарь Тимофеевич Лыткарин. Интересно, какой он? На каких машинках придётся работать? С кем будет в одной комнате? Одни вопросы. А ответы…

Народу на улице не так уж много, но почти все идут в одном с ней направлении. Попутчики. Неужели весь город работает на заводе? А вот уже и забор. Её проходная номер один. Вот и она. И люди, поток людей, поднимающихся по ступенькам, достающих на ходу пропуска. И Женя, прижимая к себе сумочку, достала пропуск. И уже перед ней военный рядом с турникетом-вертушкой. Быстрый взгляд на пропуск, на её лицо. И улыбка. Женя улыбнулась в ответ. Коридор, ещё коридор… и второй рубеж:? Женя отдала табельный номер и услышала, что машбюро на втором этаже. Женя взбежала по серо-белым с влажными следами ступеням. Ещё коридор? Сколько же здесь всего?! Но вот и чёрная с белыми буквами табличка: «Машбюро-1». Женя глубоко вздохнула и открыла дверь.

Просторная комната, залитая холодным серым светом из двух окон. Столы с прикрытыми чехлами машинками. Напротив окон шкафы и длинный стеллаж, на окнах цветы.

Женя стояла и оглядывалась, когда за её спиной кто-то кашлянул. Она вздрогнула и обернулась. Невысокий худой мужчина в очках и военной форме без погон.

— Здравствуйте, — улыбнулась Женя. — Вы… Лазарь Тимофеевич Лыткарин?

— Здравствуйте. Совершенно верно, — кивнул он. — А вы, как я догадываюсь, Евгения Дмитриевна Мороз?

— Да.

— Отлично. Вы на какой системе работали?

— Оливетти, — ответила Женя и заторопилась: — Но могу на симпсонах трёх поколения, адажани…

— Ну-ну, — остановил её Лыткарин. — Да вы раздевайтесь, Евгения Дмитриевна, я ещё зайду.

Он подвёл её к одному из шкафов и распахнул дверцы. Женя увидела ряд деревянных плечиков, а внизу под ними ряд самых разных туфель. Но… но у неё нет плечиков. Она ни одной вешалки не взяла из Джексонвилля, как лишнюю тяжесть, а здесь как-то не сообразила купить. Что же делать? Взять чью-то? Только на сегодня. Но они все надписаны.

— Здравствуй. Новенькая?

Полная молодая — вряд ли намного старше Жени — круглолицая женщина разматывала серый пуховой платок.

— Ну, и чего стряслось?

— Здравствуй, да, вешалку не взяла, — ответила сразу на всё Женя.

— Делов-то! — в комнату вошла ещё одна женщина, тоже молодая а из-за маленького роста казавшаяся особо пухленькой. — Вон дерюжкинскую возьми. На бюллетене Дерюжкина.

— А что с Любкой?

— А как всегда. Рожать ей неохота. Ну, и на три дня.

— Дура.

— Не девчонка, пусть сама думает, — пухленькая смотала платок и засунула его в рукав своей шубки.

В комнате всё прибывало и прибывало народу. И в общей толкотне Женя, как все, разделась, переобулась, сняла и засунула в рукав пальто рейтузы. Шум, смех, свои разговоры… Зазвенел звонок, и в комнату вошёл Лыткарин. Его встретили дружно и весело.

— Тимофеичу привет!

— Начальник, у нас новенькая.

— Ларя, Любка на бюллетень села!

— Тимофеич, наладчик когда будет?

Под этот общий шум он указал Жене её стол и положил перед ней стопку исписанных листов.

— Что надо, сами возьмите на стеллаже. Когда сделаете, покажете мне, — и пошёл дальше, раздавая задания остальным.

Женя сняла с машинки чехол. Это был старый «Симпсон» с русским шрифтом. Слава богу, с таким она знакома ещё с колледжа. Женя села за стол, открыла ящик и стала наводить свой порядок. Как хорошо, что миссис Стоун и Рози забрали тогда из конторы все её ластики, линеечки и прочую мелочь, вплоть до пасты для чистки шрифта, отвёрток и пузырька с маслом, хотя там после клетки совсем на донышке оставалось. Ну вот. Сумочку в нижний ящик. Теперь бумага, копирка… Ага, вон на стеллаже.