Анализ сознания в работах Маркса - [4]

Пользуясь схемой системной причинности, Маркс фактически прослеживает эффекты действия системы одновременно и на стороне объектов и на стороне субъекта и делает для себя интересное открытие, что применительно к этим одновременно взятым эффектам бессмысленно проводить различение предмета и сознания, реального и воображаемого. Трудно не обратить внимание на тот факт, что Маркс ищет каждый раз те пункты, где отношения "кажутся именно тем, что они представляют собой на самом деле" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 83). В особенности это касается тех случаев, когда Маркс развивает анализ "чудес" и "привидений" товарного мира, которые ведь ни из какого акта размышляющего индивида им не выводятся! Вообще интересные феномены анализируются Марксом в качестве сознания: "форма товара", "форма цены", "цена труда", "цена капитала", "форма процента", "стоимость земли". Это ведь вполне реальные, объективные отношения! С другой стороны, об объектах, которые анализируются уже в качестве собственно экономических (например, о той же денежной форме цены), затруднительно сказать, предметы ли это или сознание, что привело многих комментаторов "Капитала" в замешательство: объективна или субъективна видимость у Маркса 5. Действительно, не оперирует ли Маркс некими квазиобъектами?

Дело просто в том, что Маркс открывает феноменологическую природу сознания, его на деле квазипредметный характер и вводит абстракцию, позволяющую анализировать сознание объективно как превращение предметов в квазипредметные образования, отвлеченно от процессов, происходящих во внутреннем мире субъекта. И громадное историческое преимущество Маркса, впервые придавшего понятию "феномен" его современный смысл, перед всеми позднейшими феноменологами состоит как раз в том, что он, как уже ясно из предшествующего, "выходит за феномены", ищет их причинное происхождение, выявляет социальную систему общения, которую феномены сознания обслуживают 6. Поиском и установлением моментов тождества видимого и действительного, сознания и предмета решается на деле другая, нефеноменологическая задача: во-первых, весь мир самосознающего, рефлексивного со-циального опыта сознания, его готовых идеологических, теоретических и т. п. оформлений и систематизаций оказывается редуцированным; во-вторых, в том, что осталось после, редукции, обнажаются предметности сознания, тождественные особым предметным формам, порождаемым отношениями системы, и можно поэтому на место анализа первых поставить анализ вторых, как они даны в этой системе и как ею рождаются 7. Идет ли речь о вере людей в сверхъестественные свойства предметов, в богов или в "желтые логарифмы" типа цены труда – великий принцип Маркса состоит в том, чтобы судить о процессах в сознании по тому специфическому преобразованию, какое претерпевают реальные отношения, становясь такими предметными формами (например, чувственно-сверхчувственной товарной стоимостью). Следовательно, чтобы судить о сознании по тому, что оно полагает отличным от себя, отводя себе роль восприятия, простой констатации очевидного и т. д., а само сознание рассматривать, или вводить, как условие движения и функционирования этих преобразованных предметов.

Вернемся поэтому к товару, к этой "чувственно-сверхчувственной вещи" Что здесь происходит? Ход марксова исследования показывает, что между реальным отношением или вещью, как она есть, и ими же, как они предстают в сознании, есть поле, не пробегаемое созерцанием и заполненное социальной механикой, продуктом действия которой является то или иное осознавание человеком реальности-как внешней, так и внутренней. Поэтому ответить на вопрос, что это за предметные формы, не отличимые от сознания, и как они произошли, равнозначно ответу на вопрос, что или какой "агент" представляет (или подставляет) вещи сознанию (движением, совершающимся вне самого сознания) Маркс исходит из того факта, что реальность воспринимается под определенной формой, под формой устойчивых и далее неразложимых предметностей сознания, качеств, предметных смыслов, интенций, так же, как глаз воспринимает не субъективный отпечаток на ретине, а "объективную форму вещи, находящейся вне глаз" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 82). Характер деятельности людей отражается обратно в их сознании в виде определенным образом значащих предметов. Именно таким переворачиванием и очерчивается сознание, в котором реальные структуры получают поле для своего представительства. Например, в случае товара собственное общественное отношение людей к совокупному труду (стоимость) представлено сознанием находящегося вне их общественного отношения вещей, сознанием сверхчувственных свойств последних (или в других случаях – общественных отношений богов, отношений вещественных символов потребления, символов социальных "статусов" и "ролей" и т д.).

Известно, какое значение Маркс придавал явлениям проекции и объективации. Но нельзя забывать, что для Маркса не проекция – продукт сознания, а сознание есть обратное присвоение проекции и объективации, совершившихся независимо от индивида, "сработавших" в социальной системе (в качестве создаваемого ею предметного закрепления общественной формы обмена деятельностью, опосредствуемой вещами), а теперь читаемых индивидами, которые этим прочтением и развивают в себе внутреннее измерение сознания. Здесь вовсе не предполагается, что сознание как-либо объективируется. Объективируется нечто совсем иное. И Маркс совершенно отчетливо "снимает" предполагавшуюся всей философией просвещения и традиционного рационализма модельность сознания, то есть создание человеком внешних, объективированных продуктов по модели понятных ему в той или иной форме собственных психологических свойств и состояний. Маркс устраняет такую аргументацию из объяснения овеществленных продуктов сознания, из объяснения явлений переноса и проекции свойств человеческой деятельности. И он достаточно четко осознает коренное отличие своего понимания проблемы, когда на языке, понятном для традиционной философии, поясняет, например, что сознание и язык, существующие "для других людей", первичны по отношению к сознанию "для меня" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 29), что человек родится не в качестве фихтеанского философа: "Я есмь я"…" и что лишь через человека Павла "человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку" (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 62).