Анабасис. Греческая история - [21]

(22) Самый краткий путь к намеченной цели, по его мнению, вел через клятвопреступление, ложь и обман, а открытый образ действия и любовь к правде приличествовали глупцам.

(23) Насколько можно было заметить, он никого не любил, но если он уверял кого-нибудь в дружбе, то, несомненно, скрывал злой против него умысел. Он никогда не насмехался над врагами, но обо всех окружающих всегда отзывался с насмешкой. (24) И он не помышлял о захвате имущества врагов, так как полагал, что трудно захватить богатства у людей, находящихся настороже. Но что касается богатства друзей, то он, хвалясь этим как своим открытием, полагал, что захватить его легко как имущество не охраняемое. (25) Тех, кого он знал как клятвопреступников и людей несправедливых, он опасался как лиц, хорошо защищенных, а с теми, кто был благочестив и праведен, он поступал как с людьми слабыми. (26) В то время как другие гордятся благочестием, правдой и честностью, Менон гордился способностью обманывать, изобретать ложь, насмехаться над друзьями, ибо он всегда считал людей, не способных на хитрости, дураками. Когда он хотел стать чьим-нибудь лучшим другом, то клеветал на других его друзей и думал таким образом достичь своей цели. (27) А добиваясь послушания со стороны солдат, он думал достичь этого путем совместного участия в дурных поступках. Он требовал уважения к себе и почета, намекая на то, что мог бы при желании сделать людям много зла. Когда кто-нибудь покидал его, он считал большим со своей стороны благодеянием, что не погубил его, пока еще пользовался услугами этого человека. (28) Можно еще ошибаться, когда речь идет о его делах, не ставших общим достоянием, но вот что известно всем. У Аристиппа он добился начальства над наемниками, еще будучи цветущим юношей, а у варвара Ариея […] он [еще в юношеском возрасте] тоже стал самым близким человеком […]. (29) Когда погибли его товарищи-стратеги за то, что вместе с Киром отправились в поход против царя, он, совершивший то же самое, уцелел. Но он был казнен по приказанию царя после смерти других стратегов и не так как Клеарх и его товарищи, путем отсечения головы, что считается самым скорым видом смерти; говорят, он окончил свою жизнь как злодей, в течение года подвергаясь мучениям.

(30) Агий-аркадянин и Сократ-ахеец также погибли. Над ними никто не насмехался за трусость на войне, и никто не порицал их за дурное отношение к друзьям. Обоим было примерно по 35 лет от роду.

Книга третья

ГЛАВА I

(1) [О том, что совершили эллины во время наступления Кира вплоть до сражения и что случилось после смерти Кира, когда эллины стали отступать вместе с Тиссаферном, заключив с ним союз, рассказано в предыдущих главах.]

(2) Когда стратеги были схвачены, а те лохаги и солдаты, которые последовали за ними, погибли, эллины впали в большое уныние, размышляя о том, что они находятся у порога царя¹, а кругом много враждебных племен и городов, из которых ни один уже не согласится доставлять им продовольствие; что от Эллады они находятся на расстоянии не менее 10 000 стадий, а между тем у них нет проводника² и непереходимые вброд реки пересекают путь в отчизну; что варвары, совершившие поход с Киром, предали их и они остались в одиночестве, без союзной конницы, а потому, совершенно очевидно, в случае победы они не смогут никого уничтожить, а в случае поражения никто из них не останется в живых. (3) Размышляя об этом и находясь в подавленном настроении, лишь немногие вечером вкусили пищи, немногие разожгли костры, и в эту ночь большая часть эллинов не вернулась в лагерь, но расположилась на отдых где пришлось, чувствуя себя не в состоянии заснуть от горя и тоски по отчизне, родителям, женам и детям, которых они уж не чаяли когда-либо увидеть. В таком настроении они предались ночному отдыху.

(4) Однако в армии находился некий Ксенофонт-афинянин³, который сопровождал войско, хотя он не состоял ни стратегом, ни лохагом, ни солдатом. Он покинул отчизну по приглашению Проксена, своего старинного приятеля. Тот обещал, в случае приезда Ксенофонта, подружить его с Киром, а последний, по словам Проксена, дороже для него отчизны. (5) Прочтя письмо, Ксенофонт обратился за советом к Сократу-афинянину⁴. Опасаясь, что дружба с Киром может повредить Ксенофонту в глазах государства, так как считалось, что Кир усердно помогал лакедемонянам в войне против Афин⁵, Сократ посоветовал ему направиться в Дельфы⁶ и вопросить бога относительно этого путешествия. (6) По прибытии в Дельфы Ксенофонт спросил Аполлона, какому богу он должен принести жертву и вознести молитву, чтобы со славой и пользой совершить задуманное путешествие и благополучно возвратиться. Аполлон вещал ему: принести жертву тем богам, каким положено⁷ в подобных случаях. (7) По возвращении Ксенофонт рассказал о пророчестве Сократу. Выслушав его, Сократ стал укорять Ксенофонта за то, что тот не спросил бога, следует ли ему ехать, но, решив сам с собой, что ехать надо, спросил только о лучшем способе совершить путешествие. «Однако, — сказал он, — раз уж ты именно так поставил вопрос, надо исполнить приказание бога». (8) Итак, Ксенофонт принес жертву согласно повелению бога и отплыл. В Сардах он застал Проксена и Кира, уже готовых выступить в глубь страны, и был представлен Киру. (9) Так как Проксен настаивал, то и Кир убедительно просил Ксенофонта остаться и говорил к тому же, что, как только окончится поход, он отпустит его от себя. А поход, как говорили, предпринимается против писидийцев. (10) Таким образом, Ксенофонт отправился в поход обманутым, однако Проксен был в этом не виновен, так как ни он, ни кто-либо другой из эллинов, кроме Клеарха, не знал, что идут войной на царя, и лишь по прибытии в Киликию выяснилась для всех настоящая цель экспедиции