Амурские ребята - [47]

Никашка ждал. Они стояли друг против друга. Как обидно умереть где-нибудь на снежном пустыре, у забора! Офицер равнодушно взмахнет шашкой, солдаты выстрелят, Митроша упадет в снег, и офицер подойдет и прикончит его из нагана.

Никогда не увидишь родного корабля, никогда больше не встретишь друзей — Петра, Косорота...

— Ничего не скажу, — сказал Митроша. — И не мечтай.

Офицер протянул руку к звонку и позвонил. Солдат с винтовкой вошел и молча стал у двери.

— В последний раз спрашиваю. Ну? — злобно спросил Никашка, блеснув жесткими, колючими глазами. Он поднял револьвер.

Митроша вынул из кармана бушлата все прекрасные китайские папиросы. Он сломал их в руке.

— Всех не перестреляешь, — сказал он и бросил обломки папирос на стол перед офицером.

Он повернулся к Никашке спиной, подтянулся так, как бывало прежде, когда сходил с корабля на гулянку, пошел к двери.

Он увидел в окно пустынную улицу, широкий застывший Амур.

«Ну, теперь или никогда!» решил Митроша. Он повернулся, одним прыжком подскочил вплотную к столу и со всей силы толкнул тяжелый стол обеими руками. Письменный стол с грохотом опрокинулся, подминая под себя Никашку. Канделябры, звеня и стуча, упали на пол возле Никашки. Свечи шипя рассыпались по полу. Митроша стремительно обернулся к солдату. Тот в испуге схватил винтовку и неловко держал ее в руках.

— Стой, дура, тихо, если жизнь дорога! — крикнул Митроша, пытаясь вырвать у солдата винтовку. Но солдат вцепился в винтовку и не выпускал. Митроша порезал о штык руку. Никашка кряхтел, придавленный столом, и пытался выкарабкаться.

Двери широко распахнулись, и в комнату вбежало несколько солдат. Они кинулись на Митрошу. Митроша яростно отбивался. Через минуту он сидел в кресле связанный, а Никашка остервенело бил его по лицу. Митроша понял, что теперь песенка его спета.

* * *

Часовой, гремя связкой ключей, отпер дверь и просунул Варе в подвал холодную мутную воду в жестяной кружке и кусок сухого, жесткого хлеба. Варе не хотелось ни есть, ни пить.

«Заснуть бы скорей», думала она. Она смертельно устала. Но в подвале было так сыро и холодно, что заснуть не удавалось. Она молча сидела на табуретке и ждала, когда ее вызовут на очередной допрос. Ее схватили, когда она выходила из дому. Она несла Павке газеты. Никашка допрашивал ее сегодня три раза. Сначала Никашка был вежлив, улыбался и спрашивал, не знает ли она адрес типографии, в которой печатались листовки и подпольная большевистская газета «Красный клич». Потом, когда Варя сказала, что ничего не знает, Никашка вынул револьвер, стал кричать и грозить, что подвесит Варю за ноги к амурскому железнодорожному мосту. Варя слышала, какая это мучительная казнь. Ее придумали японцы. Человек висит, привязанный за ноги, вниз головой, над рекой, пока не умрет в мучениях.

— Мне придется поговорить с вашим мужем, — сказал майор и приказал солдату отвести Варю назад в подвал.

Варя шла впереди солдата как можно медленнее, надеясь где-нибудь по дороге, в пустой зале, в коридоре, на лестнице, встретить Илью. Но никого навстречу не попадалось. Солдат захлопнул за ней дверь камеры. Она осталась одна. Она знала, какой разговор будет у Ильи с Никашкой. Японец станет пытать Илюшу. Илюша, конечно, ничего не скажет японцу. Он выдержит любые пытки. Как ей хотелось бы, чтобы у нее хватило сил тоже выдержать все пытки, ничего не сказать, быть такой же смелой и сильной, как ее Илюша!..

Дверь отворилась. Новый солдат, немолодой, с короткими черными усами, повел Варю по лестнице, через кухню, пустые сени и залу, освещенную лунным светом. Он молча подтолкнул ее в спину, и Варя снова очутилась в знакомой комнате. За столом сидел Никашка, а перед ним стоял Илья — без шапки, без бушлата, в одной лишь разорванной надвое полосатой тельняшке. Никашка встал и, отчетливо выговаривая каждое слово, сказал Варе:

— Адрес типографии, или я расстреляю вашего мужа.

Варе показалось, что пол закачался у нее под ногами. Она была убеждена, что Никашка выполнит свою угрозу — застрелит Илюшу у нее на глазах. Адрес типографии состоял из двух простых и коротких слов, и эти два простые и короткие слова стоили целой человеческой жизни.

Варя закрыла глаза и мотнула головой. Она услышала сухой и отрывистый выстрел. Она в ужасе открыла глаза. Илья, бледный, как смерть, раскачивался на одном месте, а Никашка целился в него из револьвера. Глаза Никашки замаслились и заблестели. Он в упор выстрелил в Илью. Варя невольно вскрикнула и закрыла лицо руками. Она услышала еще один выстрел. Настала полная тишина. Варя прислонилась к стене, чтобы не упасть. Она знала, что как только откроет глаза, она увидит лежащего на полу, залитого кровью Илюшу. Вдруг над ухом раздался резкий, лающий голос Никашки:

— Последний раз спрашиваю вас: где типография?

Она отняла от лица руки. Илья сидел на стуле. Он тяжело дышал, как после долгого бега. Что же это такое? Он жив? Значит, Никашка его не застрелил? Значит, он только пугал ее, чтобы выведать адрес типографии?

— Илюша! — крикнула Варя и кинулась на колени перед мужем. Она схватила его холодные, безжизненно повисшие руки и поднесла их к губам, забыв о присутствии японского офицера. Она обеими руками взяла его голову и стала целовать в лоб, в губы, в щеки. Илья открыл глаза.