Амур широкий - [164]
К десяти часам Хорхой с Шатохиным пришли на работу в контору, там было необычно многолюдно и тихо.
— Все, связь налажена, можете звонить куда угодно, — сказал связист.
— С Москвой можно говорить? — с насмешкой спросил кто-то.
— Можно.
— Вот врет, даже не улыбнется. Хорхой подошел к связисту, поздоровался.
— Принимай работу, председатель, — улыбнулся связист. — Можешь разговаривать с кем угодно. Связь такая, сперва Малмыж, потом уже они свяжут тебя с кем надо.
Вошел Холгитон, пробрался вперед к висевшему на стене аппарату.
— Нет, давай ты свяжись сперва сам, — попросил Хорхой. — Покажи, как делается. Ну, попроси Троицкое, председателя райисполкома Богдана Заксора.
Связист покрутил рычажок аппарата, снял телефонную трубку и закричал:
— Малмыж! Малмыж! Как слышите? Хорошо? Давайте мне Троицкое. Что? Занято? Пойми ты, тут полная контора людей, все хотят поговорить с председателем райисполкома. Лады. Сразу звони…
Телефонная трубка повисла на рычажке.
— Твои слова по железной нитке идут? — спросил Холгитон. — Ты, правда, с Богданом можешь говорить?
— Вот сейчас соединят и поговорим.
— Ты только один можешь?
— Почему? Ты тоже можешь. О чем будешь говорить? Вот у председателя сельсовета, должно быть, дело есть, а тебе о чем говорить?
Холгитон обиделся на связиста, но не стал ему отвечать, пусть думает, что старому Холгитону нечего сказать Богдану.
Зазвонил телефон. Связист потребовал райисполком, председателя. Прошло немного времени, и в трубке раздался приглушенный расстоянием голос.
— Товарищ председатель райисполкома, связь с Нярги установлена, докладывает связист Сидорчук, — закричал связист. — Передаю трубку председателю сельсовета.
Сидорчук протянул трубку Хорхою, но Холгитон спокойно взял у него трубку и закричал:
— Я Холгитон! А ты кто?
— Отец Нипо, здравствуй! — ответила трубка. — Я узнал твой голос. Я Богдан. Ты меня слышишь?
— Хорошо слышу, нэку, очень хорошо! Будто ты совсем рядом, под моим ухом говоришь. — Холгитон отстранил от окна связиста и смотрел на далекую голубую сопку, за которой находилось Троицкое. — Ты совсем рядом. Как хорошо! Что? Все здоровы в Нярги, я совсем здоров, с утра до вечера на ногах, слежу, как дома строят, не ленятся ли некоторые, подгоняю. Да. Да. Доктор будет у нас? Насовсем работать приедет? Хорошо. Что? Дом ему построить? Построим, построим. Я сам буду следить. Верь мне. Аха. До свидания, нэку, до свидания. Работай, заседай.
Холгитон важно повесил трубку. Все присутствовавшие враз заговорили, начали осаждать старика, хотя в притихшей конторе все слышали далекий голос Богдана.
— Какой доктор? Может, коровий доктор?
— Какой ему дом, жилой?
— Молчите! — прикрикнул Холгитон и сказал Хорхою: — Приедет человеческий доктор, будет здесь работать. Рабочий дом ему надо построить.
— Медпункт, — подсказал Шатохин.
— Я сам буду смотреть, как строите, слышал ты, я дал такое слово.
— Хорошо, отец Нипо, — ответил Хорхой.
Холгитон, не слушая его ответа, уже крутил телефон.
— Малмыж! Малмыж это? Хорошо. Митропана знаешь? Зови его. Как не позовешь? Эй! Эй! Чего молчишь? Эй! А? Митропан? Ты? Бачигоапу! Это я, отец Нипо, Холгитон. У нас телепон поставили. Ай, как хорошо. Раньше надо было тебе одно слово сказать, надо было садиться на оморочку и ехать, грести надо было. Теперь хорошо, крутнул ручку, а ты уже меня слышишь. Очень хорошо этот телепон! Митропан, я теперь каждый день буду разговаривать, буду рассказывать новости тебе. Хорошо?
— Старик нашел себе игрушку, — рассмеялся кто-то.
— Да, помогать позову, в гости позову. Как, сено косят? После сена приедут опять помогать? Хорошо. Так только друзья помогают. Кто приехал? На пароходе приехал? Сегодня приехал? Аха, аха, ладно. До свидания, Митропан.
Холгитон повесил трубку, обернулся ко всем:
— Кирка вернулся. Наш доктор.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Нанайские национальные районы 1927 года — Болонский, Толгонский, Горино-Самагирский — не могли выполнить свои задачи по переустройству жизни нанайцев по простой причине — не хватало грамотных людей, не было своих национальных кадров. Председатели райисполкомов, сельских Советов были вчерашние охотники, многие из которых не держали никогда в руках карандаша, не умели ни писать, ни читать. Недоставало учителей, не было своей письменности. За два года существования национальных районов только Интегралсоюз сыграл свою роль, он упорядочил цены на пушнину, стал снабжать охотников всеми необходимыми товарами. А для коренного изменения жизни нанайцев требовалось много грамотных людей из своей среды. Это понимали нынешние руководители Нанайского района, начиная от женотдела, который возглавляла Гэнгиэ, и кончая секретарем райкома партии Глотовым. Они знали всех своих студентов, обучавшихся в Николаевске-на-Амуре, Хабаровске, Владивостоке, Ленинграде. Студенты находились на полном государственном обеспечении, питались и одевались за счет государства.
— Это наши основные кадры, — твердил Павел Григорьевич. — Это костяк нанайской интеллигенции, их надо беречь, им надо помогать. Кадры — главный вопрос, от его решения зависит все. Курсы ликвидаторов неграмотности в Найхине должны выпускать по-настоящему грамотных людей, МТС должна готовить мотористов. Нанайцы с оружием в руках отстаивали новую жизнь, так стройте эту жизнь сами, своими руками. Это вам под силу…
Роман «Белая тишина» является второй книгой трилогии о нанайском народе. Первая книга — «Конец большого дома».В этом романе колоритно изображена жизнь небольшого по численности, но самобытнейшего по характеру нанайского народа. С любовью описывает автор быт и нравы своих соотечественников.Время действия — начало XX века. Октябрьская революция, гражданская война. Ходжеру удалось создать правдивые образы честных, подчас наивных нанайцев, показать их самоотверженную борьбу за установление Советской власти на Дальнем Востоке.
«Конец большого дома» — первый нанайский роман. Место действия — Нижний Амур. Предреволюционные годы. Приходит конец большому дому, глава которого Баоса Заксор, не поладил со своими сыновьями Полокто и Пиапоном, с их женами.Родовые обычаи сковали свободу человека, тяжким бременем легли на его плечи. Не только семья Заксора, но и весь народ находится на пороге великих перемен. Октябрьская революция окончательно ломает старые отношения.Изображая лучшие черты своего народа, его психологический склад, жизнь в прошлом, писатель показывает, как еще в условиях дореволюционной России складывались отношения дружбы между нанайцами и русскими крестьянами-переселенцами.«Конец большого дома» — первая часть трилогии Г.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.