Амундсен - [202]

«Когда-нибудь это должно кончиться, — пишет Густав С. Амундсен оптовику Петерсону в письме 1929 года, — все в этой стране лучше нас знают, как сохранить память о дяде, нас же — не счесть, сколько раз, — обходили и отодвигали в сторону, так что, пожалуй, вовсе не странно, что мы малость ожесточились, верно?»

В общем и целом можно сказать, что Густав С. Амундсен увековечил дядину память вполне в духе полярника. Он предпринял ряд начинаний, в том числе предложил Оскару Вистингу написать воспоминания. Поскольку же хортенец по части писательства считал себя «полным дураком», «уполномоченный» Начальника взял эту задачу на себя и написал книгу за него.

Во многих пассажах воспоминаний Вистинга, опубликованных в 1930 году, заметна рука человека, который перевел «Мою жизнь». В книге «Шестнадцать лет с Руалом Амундсеном» говорится, что рассказчик (то есть Вистинг) якобы получил от генерала Нобиле лестное предложение: «Прими я это предложение, экономически более чем соблазнительное, как бы я смог тогда смотреть в глаза человеку, который был для меня всем, который гордился мною и во всем мне доверял? Я бы чувствовал себя гнусным предателем — и был бы предателем. Даже просто общаться и выказывать дружелюбие тому, кто причинил ему бесконечно много вреда, было бы для меня невозможно». Вот таков дух непримиримости, некогда приведший полярника к глубочайшей изоляции.

Немногословный Оскар Вистинг, шкипер «Мод», спец по блюдам из собачины и мастер на все руки, умер в 1936-м, в тот самый год, когда полярное судно «Фрам» заняло место у своего последнего причала на Бюгдё. Рассказывают, что он заснул в койке Начальника на борту музейного корабля. Верный до последнего вздоха.

Одно имя полностью стерто из авторизованных мемуаров Вистинга — Леон Амундсен. Хотя на протяжении двадцати лет сотрудничества он был правой рукой и левым мозговым полушарием брата, его все больше вытесняли из героической хроники полярника. После проигрыша в суде и открытых обвинений в «Моей жизни» Леон Амундсен предпочел хранить молчание. Когда гордая гибель подняла Руала Амундсена в ранг святого, брат канул еще глубже в бездну.

После потери Рёдстена Леон Амундсен приобрел уединенную дачу на Несё, по другую сторону Осло-фьорда. В зимние месяцы семья по-прежнему жила в городе, в съемных меблированных квартирах, но брат полярника все менее уютно чувствовал себя в людской толчее городских улиц. На прогулки Леон Амундсен выходил после наступления темноты. И старался год от года все дольше оставаться в летнем уединении.

На даче он выпускал пары, корчуя на участке смолистые сосновые корни. Запасы росли, и каждое Рождество один такой корень торжественно клали в камин. Леон Амундсен жил экономно, по средствам. Внешне продолжалась благопристойная бюргерская жизнь, но стыд, унижение и горечь тяжко давили на плечи Леона.

Осенью 1934 года Леон Амундсен оставался на даче, тогда как семья уже переехала в город; он страдал язвой желудка, но решил лечиться сам. Когда через некоторое время родственники вернулись на дачу, лечить было уже поздно. Он умер в больнице. В годовщину покорения Южного полюса, 14 декабря 1934 года, в «Моргенбладет» появилось сообщение: «Вчера в Осло скончался директор Леон Амундсен. Покойный — брат великого ученого и путешественника Руала Амундсена — много лет был управляющим делами полярника и его полномочным представителем на родине».

Обернись судьба иначе — некролог был бы куда полнее. Норвежцы достигли Южного полюса в декабре 1911 года, однако первый этап начался на Бунне-фьорде еще в сентябре 1909-го, а закончился на Мадейре в сентябре 1910-го. За один год весь план мало-помалу был повернут на 180 градусов, причем наружу ничего не просочилось. Это оказался самый длинный и самый трудный этап состязания за Южный полюс. И Руал Амундсен прошел его бок о бок с братом. Никакой погонщик собак, никакой лыжник не смог бы заменить Леона в этой сложной операции. Без него ни Ханссен, ни Хассель, ни Вистинг, ни Бьоланн, ни Руал Амундсен не достигли бы полюса.

Возможно, кто-то другой поступил бы иначе. Но для Руала Амундсена к цели вел лишь такой путь. Чтобы покорить Южный полюс, ему нужно было обвести весь мир вокруг пальца. Он мог с любым лыжником и погонщиком собак преодолевать препятствия и пересекать полярные плато, однако этап север — юг, упомянутый поворот, можно было осуществить только с самым близким, самым смелым, самым надежным человеком — с братом Леоном.

И цену триумфа им пришлось заплатить сообща. Руал отправился в искупительный поход на север. А когда он не достиг цели, именно Леон стал ему опорой у крайнего предела. Тогда-то и выяснилось, что во вселенной Руала Амундсена крайнего предела нет.

Смерть Леона не была геройской гибелью в снежной буре или в штормовом море, он даже не пустил себе пулю в лоб, как офицер. Скончался от внутреннего кровотечения. Но в конечном счете Леон Амундсен тоже стал жертвой Южного полюса.

Через полгода после кончины Леона Амундсена Ураниенборг был передан норвежскому государству — как мемориал и музей Руала Амундсена. Акт передачи совершил посол Гаде в присутствии короля, премьер-министра и председателя стортинга. Лейтенант устроил все так, как было бы при жизни полярника. Разумеется, впустить публику в приватные комнаты, в кабинет и в ванную, совершенно не в духе полярника, но каждому святому положено иметь свою церковь. У полярника не было могилы — пусть же особняк у Бунне-фьорда станет его мавзолеем. «Руал Амундсен очень близок всему своему народу, — говорит Гаде в заключение своей речи. — Поэтому вполне справедливо, что его дом будет принадлежать всему норвежскому народу, который сохранит его навсегда как священную память о полярнике».