Амулет колдуна - [4]

Я видел только руки, сумки, ноги. По стенкам переноски постоянно стучали и царапали — Павел прорывался в вагон.

Хотя поезд стоит двадцать минут, но стремление зайти первым и занять главное место у окна присуще всем. Неважно, что пассажиры рассядутся согласно купленным билетам — само осознание того, что ты вошел и сел первым, даже если потом сгонят с чужого места, подталкивает людей к физкультминутке в виде работы локтями и коленями. У людей в крови стремление к первенству.

Какая-то тетка в синем костюме наслаждалась своей властью над будущими пассажирами, проверяла билеты и отшугивала лезущих без очереди. Ее надраенные лычки пускали шаловливых зайчиков по серому перрону, заставляли жмуриться и протирать глаза. И тут она обратила взор, полный праведного гнева на мою скромную персону:

— У вас кот привитый? Не лишайный? Блохами и паразитами не страдает? А то проводи потом после вас дезинфекцию.

— Нет, Кеша — домашний кот, на улицу его не выпускаем, даже кастрировали, чтобы не рвался гулять! — честно, даже не моргнув глазом, соврал Павел.

Я понимаю, что он соврал из лучших побуждений, чтобы не было проблем с дальнейшими расспросами, но поставил галочку на память — еще три косяка с его стороны и снова придется выкидывать любимую обувь. Это же надо так меня унизить! Пусть никогда больше не увижу эту тетку, но она может другим рассказать, а те третьим — так и докатится до нашего двора, где я с малых когтей завоевывал авторитет. А нам еще возвращаться!

Нет, сидение в камере-переноске не лучшим образом сказывается на измученных нервах.

Наконец-то погрузились, и, честно говоря, я был в шоке от нашего Семена Алексеевича. Втащить три баула а-ля «мечта оккупанта» и при этом ни разу не вспомнить про тещу в матерном эквиваленте — это верх сдержанности, хотя в глазах были написаны высказывания на этот счет. Ведь именно теща подбила взять с собой все ненужное на Юге, но так необходимое для хорошего времяпрепровождения на Севере. Тот факт, что мы едем по путевке «все включено» и для поездки достаточно мыльно-рыльных принадлежностей и купальника, ни капельки не смутил ее:

— Ты всегда против меня, и куда глядели глаза, когда отдавала свою малышку? Сейчас такая переменчивая погода, что не угадаешь, как она себя поведет, вот идет потепление, а в следующую секунду наступит похолодание. Поэтому нужно быть готовым ко всему, берите и без разговоров!

У мамы и у «малышки» одинаковый диапазон голоса, и когда в разговор вступила и Маргарита Павловна, то спор решился не в пользу разума. Двух сирен в одном помещении Семен Алексеевич не вынес и согласился, скрепя сердце и скрипя зубами.

Наконец наша семья смогла пробиться сквозь людскую массу, и оказалось, что в купе поедем не одни. Меня поставили на небольшой столик у запыленного окна, и я тут же состроил умную морду, и уныло посмотрел на провожающих. Всегда грустно уезжать, даже если знаешь, что возвращение неизбежно. Хотя грусть возникла еще и от того, что давно пора прогуляться до ближайшей песочницы, но в азарте переезда об этом позабыли. С физиологией трудно спорить, все равно свое возьмет, но надеюсь, меня выпустят раньше ее победы. Второго контейнера не взяли, так и придется ехать в одном — ужасно не хочется вдыхать пары триумфа матушки-природы.

Вот и перрон опустел, и провожающих вытолкали из вагонов, наступила благоговейная тишина, как перед нашествием урагана. Через секунду послышалось шипение такой силы, что я не утерпел и стал искать взглядом роту котов, которым наступили на хвост. Не найдя искомых, я слегка успокоился, за что сразу же и поплатился — раздался ужасающий рев, словно у ненайденных мной котов, без заморозки, отняли самое дорогое. Я хотел пи-пи, но чуть не сделал… В общем не сделал, но испугался здорово.

Ревом обозначился сигнал к маханию руками и платочками, к заверениям в вечной любви и огромном уважении, к перечислениям имен и фамилий, а также родственных связей, которым обязательно нужно передать приветы, в общем, к массовому психозу, какой бывает при отправлении поезда. Затем стол под переноской ощутимо дернулся, и платформа побежала прочь вместе с вокзалом и провожающими. Мы поехали, и вот Павел наконец-то взял меня с собой в уборную. Жизнь понемногу налаживалась.

* * *

Наш спутник, сухонький старичок благообразного вида, забился в угол при виде Маргариты Павловны и, судя по виду, не собирался вылезать оттуда до конца поездки, чтобы не рисковать. Прекрасно его понимаю, хотя наша хранительница добра и нежна где-то глубоко внутри, на вид воспринимается как воительница из Амазонии, причем очень голодная и злая.

Единственное насторожило то, как он попал в вагон раньше нас. Основная толкающая сила, подобно ледоколу, оставив за бортом остальных пассажиров, увлекла всё семейство за собой, и мы первыми просочились в вагон. Однако когда Павел просунул мою переноску в купе, для того, чтобы убедиться, что все в порядке и хищников на полках не присутствует, этот старичок мирно сидел и читал местную газету.

Вошедшая за Пашкой Маргарита Павловна, казалось, сразу же заполнила собой купе и если добавить к этому громкие приказы мужу, то ясно, почему наш сосед прикинулся наволочкой от подушки. Светлый парусиновый костюм из дореволюционной эпохи и субтильное телосложение позволяли это сделать. Длинный нос придавал старичку сходство с нахохлившейся обиженной птицей.