Амулет колдуна - [13]

Никак не ожидал такой прыти от обшарпанной черной молнии, что сбила в полете и прижала вашего покорного слугу к полу. Эх, Павел, третий раз за эти сутки попрощался с тобой — уже немного приелось.

А старушенция, не обратив никакого внимания на попытки заступиться за товарища, перерезала веревки. Я же для приличия пошипел и подергался, но остался простым наблюдателем — не хватило силенок вырваться из пасти минитигрицы.

— Отпустите, тетенька, я больше не буду, честное слово! — на всякий случай попросил я.

— Лежи тихо и не рыпайся, если шкурка дорога, — прошипела фурия.

Хорошо ещё, что люди не понимают нашего языка, а то я повесился бы от Пашкиных насмешек. Ах да! Пожалуйста, только не рассказывайте об этом у нас во дворе, вам-то забава, а мне навсегда испорченная репутация. Я же вам всё по секрету сообщаю.

Тем временем веревки у Павла оказались разрезаны, и старуха вернулась в уголок. Там она вновь занялась прерванным делом, то есть флегматично пощипывала бородавку, как будто ничто другое в данный момент её не интересовало. Павел растирал затекшие руки и ноги. Более-менее восстановив кровообращение, он примостился на вторую табуретку и уставился на старуху, та пялилась в ответ.

После пяти минут лицезрения их увлекательной игры в гляделки я вновь попытался вырваться. На этот раз я задел лапой какой-то дурнопахнущий горшок, он покатился и вывел Павла из транса, бабуле же было безразлично.

— Бабушка, так может, я пойду? А то там мама с папой остались, скучают наверно, — снова жалобным тоном попросил Павел.

Этими словами он вывел старуху из полудремы и та, указав на амулет на шее, ткнула в красное пятно на разноцветной юбке и сделала движение рукой, как будто выкручивала лампочку. Я понял с первого раза, а Павлу пришлось еще дважды показать театр одного актера. Но прежде она что-то спела на своем языке, что-то протяжное и успокаивающее. Потом кивнула на амулет. С некоторой опаской Павел повернул красный луч на побрякушке с котом, вновь пронесся холодок и… все осталось как прежде. Даже зубы на загривке также явственно ввергали в бездну унижения драгоценного меня.

— Вот теперь поговорим, малыш! — проговорила старуха на чистом русском языке. — Как ты оказался здесь и откуда у тебя амулет Корня?

— Бабушка, вы по-русски говорите? А почему остальные что-то непонятное горланят? — Павел удивлен не меньше моего.

Я забыл про боль в загривке и вытаращил глаза на старуху.

— Тебе сейчас понятны языки всех народов на этой земле. Зовут меня старая Зара и я старшая кочевья. Так откуда у тебя амулет Корня?

— Какого Корня? Я не знаком с этим человеком. Батона знаю, с Дюпелем в одном подъезде живем, а вот Корня в глаза не видел! Меня Павлом зовут, а тот, с кем ваша киска играет, Кешка. А о каком-либо амулете, кроме того, что отдал Железер Молния, я не знаю.

— Малыш, у тебя на шее волшебная вещь великого колдуна, все свойства которого знает лишь сам Корень и несколько его приближенных. Как он у тебя оказался и откуда ты взялся на голову внучке, я никак не могу понять. Если его отдал Железер, то откуда знаешь этого старого проходимца? — бабка вновь почесала бородавку.

Мне крайне неудобно лежать под когтями и оскаленной мордой, но пока молчал — не хотел рушить беседу.

— Железер сам его отдал, но сказал, чтобы я повернул розовый луч. Вот так я и оказался в той конюшне, а другие тоже вертятся? — Павел задумчиво разглядывал амулет.

— Да, вот ты повернул красный луч и понимаешь наш язык. Если повернешь дважды, то сможешь понимать мысли того существа, на которое смотришь. Остальные лучи тоже вертятся и каждый имеет свое значение. Стоп! — гаркнула старуха. — Не спеши вертеть! Иначе такого можно наворотить, что даже демоны в пекле вспотеют. Я сама слышала от прабабки лишь про красный луч, мол, он помогает понимать языки и мысли. И еще — пока амулет на шее, ты практически неуязвим для тех, кто замыслил против тебя недоброе, хотя это не касается спутника, на нем неуязвимость не скажется. Снять амулет можно лишь добровольно, или с мертвого тела.

Старушка ласково улыбнулась на последней фразе, а Павел пропустил её мимо ушей.

— Какого спутника? Я у вас тут один появился, все пацаны дома остались, — Павел с младенчества особым умом не отличался, а сейчас и вовсе тупил по-взрослому.

— Ах, так ты один? Тогда я брошу твоего упитанного котятку в котелок, заодно и позавтракаем! Ха-ха-ха! — смех старухи напомнил карканье недовольной вороны.

— А-а-а, вы про Кешку, так он мне почти как брат, только ростом маловат, — Павел посмотрел на меня и в задумчивости крутнул пару раз красный лучик.

Знакомый холодок прошелестел по шатру, нагнул язычки костерка под котелком, всколыхнул пучки сушеных трав на брезентовых стенах.

Опаньки! Я услышал, как в моей голове зазвучал голос Павла: «Вот бы снова увидеть ту девушку. Какие у нее чудесные глаза».

«Павел, помоги-и-и!» — мысленно прокричал я. Влюбленный романтик забыл, где мы находимся, и в каком бедственном положении пребывает его друг.

Павел дернулся на табуретке, повернулся вокруг оси, но кроме присутствующих лица и морд, никого не обнаружил. «Показалось, наверное» — подумал он, и снова вызвал в памяти образ девушки. «Я вот освобожусь и так тебе покажусь, Ромео несчастный, а ну освободи меня немедленно!!!!» — пыхтя и елозя, передал ему гневные мысли. Павел удивленно посмотрел на меня, на попытки вырваться и повернулся к бабульке.