Ампер - [20]

Четвертого июля торжественной мессой открылся Лионский лицей. Преподаватели и государственные чиновники были обязаны присутствовать на богослужении.

Два года назад, 15 июля 1801 года, Наполеон Бонапарт освятил свою власть конкордатом с Ватиканом. В этом союзе с церковью он видел надежнейшую опору своей деспотической власти.

Католическая религия признавалась «религией большинства французских граждан». Восстанавливались многие права церкви. Вводились церковные празднования. Наполеон ясно отдавал себе отчет в цели конкордата: «Общество не может существовать без неравенства богатств, а неравенство богатств не может существовать без религии». Звонят колокола во Франции, чадят кадильницы, гремит «Те Deum».

Атеистически настроенный Ампер, который в течение тринадцати лет, со дня смерти своей любимой сестры, не посещал церкви, с усмешкой вспоминает об этой торжественной церемонии. Как и раньше, в Бурге, где он присутствовал на подобной же церемонии, он равнодушно взирал на пышность католических обрядов.

На следующий день Ампер начал регулярные лекции по математике. Но в эти же дни произошла резкая перемена в состоянии здоровья Жюли. Все более и более слабеет сердце. Лекарства бессильны поддерживать угасающие силы.

Оставлена всякая надежда. Тягостный обряд соборования исполнен…

В 9 часов утра 13 июля ее жизнь оборвалась. Ей было только двадцать девять лет.

Безмерно отчаяние Ампера…

Трагедией кончилась молодость. Наступали годы зрелости.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тянутся томительные дни. Вместо успокоения они приносят Амперу растущую печаль и тягостное сознание одиночества. Разбиты надежды на счастливую жизнь. Он достиг цели своих стремлений как будто лишь для того, чтобы потерять все. Стук земли по крышке гроба Жюли отозвался в его горячем сердце мрачной безнадежностью.

Андре, такой живой в обществе Жюли, сторонится людей, стремится замкнуться в одиночестве, отдаваясь вспоминаниям.

Здоровье Ампера ухудшается. Он похудел и осунулся.

Эта перемена тревожит его близких и друзей. Мать убеждает Андре Мари примириться с судьбой и помнить о сыне. «В минувшее воскресенье, — пишет мадам Ампер, — ты произвел на меня своим видом удручающее впечатление, мой бедный. Постарайся же, милый друг, нести свой крест… Подумай о моем горе, если я потеряю тебя. И этот бедный ребенок, что с ним будет тогда? Ты прямо страшен, — бледный, исхудалый. Знаешь ли, куда это может тебя привести? К полному изнеможению! Провидение оставило тебе в утешение сына, на тебе лежит обязанность сохранить себя, чтобы воспитать его».

Лекции идут своим чередом. Положение Ампера в лицее укрепляется. Несмотря на это, он все сильнее стремится покинуть Лион. В этом городе каждая улица, каждый камень напоминают ему о прошлом. Он не может жить здесь. Позднее Ампер пишет про Лион: «Город, в котором я был счастлив, но где, однако, я надеюсь никогда больше не жить».

Он стремится вырваться в Париж. Самые фантастические проекты создаются всегда увлекающимся Ампером. Он серьезно помышляет о своеобразном практическом сочетании своих интересов с химией. Он мечтает организовать заведение по производству и торговле химикалиями в Париже. Его друг Бреден, тесно связанный с лионским «Обществом поощрения искусств и ремесл», много говорит ему о последних мероприятиях правительства. Бреден одобряет развитие национальной промышленности, в том числе различных химических производств, с энтузиазмом воспевает выгоды и преимущества, которые получает буржуа-предприниматель, используя великие открытия Бертолле, Фуркруа, Леблана. Вырвавшаяся наружу преобразовывающая энергия нового класса неудержимо направлялась в области научных открытий. В кольце интервенций, в огне ожесточенной борьбы ученые капитализирующейся Франции изобретали новые научно-технические методы производства — беление тканей хлором, искусственное получение соды, дубление кож и т. п., которые явились предпосылкой для дальнейшего промышленного переворота.

Идея Ампера была созвучна духу тех буржуазных слоев, которые формировали его взгляды. Но вряд ли предполагавшиеся многочисленные клиенты должны были горевать, что она осталась неосуществленной. Покупатели сильно рисковали получить вместо безобидного венского питья какой-нибудь смертоносный яд. Сам Ампер в девяноста случаях из ста забывал бы свои деловые обязательства.

Друзья, которые хорошо знают характер Ампера, уговаривают его бросить эту затею. Андре Maри не слишком внимательно относится к их настояниям, но все же изобретает новый план. Предпринимательский задор не покидает Ампера. На одной из лучших улиц Парижа он откроет учебный пансион вроде того, который держали господа Дюпре и Оливье в Бурге.

Но и этот план был явно несбыточен. Госпожа Ампер с материнской нежностью разбивает иллюзии сына. «Заняться торговлей, — пишет она, — одному, без опыта, такому доверчивому! Тебя будут обманывать на каждом шагу, ты разоришься! Чтобы самому иметь всю прибыль, ты не желаешь компаньона; но разве не лучше заработать тысячу экю, чем потерять их двадцать? Ты рискуешь достоянием своего ребенка, своим, и кто знает, к чему это приведет… Открыть пансион, куда нужно будет сделать большие вложения, не будучи уверенным, что найдутся ученики! Отправиться в Париж! На 1200 ливров ты не сможешь там прожить. Будь ты здесь, ты меня прервал бы, рассердившись: «Мама, что же хочешь ты чтобы я делал?» Увы, мой милый друг, я ничего не знаю. У тебя такой пылкий ум; когда ты излагаешь какую-либо идею, все кажется прекрасным. Именно поэтому следует быть осторожным и не спешить».