Amore & Amaretti - [11]

Эмба выскребает мелко нарезанные травы (тимьян, эстрагон, петрушку) и лук из блендера и добавляет их в кипящий томатный соус, затем вливает сливки. Это наша знаменитая фирменная сальса, которую мы смешиваем с пастой. Соус — одна из причин (вторая — десерты), почему в нашем ресторане всегда много народу. У входа на кухню Эмба расстегивает полотняный кошелечек и отдает деньги Маурицио. Тот уходит и возвращается бледным и потным, принимаясь рьяно оттирать один и тот же квадратик стола в течение десяти минут; тем временем заказы накапливаются. Я не вижу его глаза. Иногда мы с Эмбой весь вечер готовим вдвоем.

Пьеро — высокий и мечтательный учитель итальянского в институте Леонардо да Винчи, решивший заняться ресторанным делом. Его лучшее изобретение — инсалата «Всякая всячина», смесь мелко нарезанной белокочанной капусты, листьев салата рокет, обжаренных семян кунжута и тертой соленой рикотты. Рикотта родом с Сицилии; она твердая и белая, острая и сливочная одновременно. Пьеро относится к сырам с настоящей страстью и всегда сам выбирает их с особой тщательностью, как и различные интересные виды хлеба, которые мы предлагаем гостям.

Официантки-иностранки сменяются у нас с головокружительной скоростью, но особенно запоминаются Аманда из моей родной Австралии — мы с ней становимся подругами — и Мари-Клер. Мари-Клер — шикарная парижанка, учится на реставратора, везде ездит на велосипеде; ее длинные ножки крутят педали под коротенькой юбочкой с рюшами.

Поскольку для меня снова началась ресторанная жизнь, я почти ничего больше не вижу; один выходной, работа допоздна, и все свободное время я обычно провожу в других ресторанах. Мы с Амандой часто остаемся в ресторане после того, как остальные сотрудники уходят домой, пьем и разговариваем до поздней ночи. В выходные стараюсь не забывать о том, что я в Италии и могу съездить на денек, скажем, в Венецию, Рим или Чинкве-Терре[3] вместо того, чтобы бродить по рядам супермаркета, выбирая шампунь. Во Флоренции, в этом прекрасном городе, есть районы, которые я знаю прекрасно, — старинные улочки, запрятанные подальше от чужих глаз, где находятся лавки аптекарей, переплетчиков, травников и кожевенников. Я знаю все адреса лучших фабричных аутлетов, знаю, где подают лучший кофе и аперитивы. Мой мир стал меньше, приятнее и безопаснее по сравнению с тем, каким он был в беспокойные времена Джанфранко.

Il primo amore non si scorda mai.

Первую любовь никогда не забываешь.

Джанфранко взял за обыкновение заходить во «Всякую всячину» каждый вечер часов в пять на кофе. Он загораживает собой дверной проем маленькой кухни и болтает со мной, пока я готовлюсь к вечеру. Мы уже несколько месяцев живем порознь, и я чувствую себя излечившейся и сильной, так почему же жду его прихода с таким нетерпением? Это похоже на те времена, когда он ухаживал за мной, и мы с Мари-Клер затеваем игру в ставки: если он придет, то она должна будет заплатить мне тысячу лир, а если нет — я ей. Я часто выигрываю. После работы за вином с бискотти я наконец выкладываю ей всю историю про Джанфранко. Она понимающе выслушивает меня и взамен делится несколькими забавными историями о своих нынешних романах.

Я зла на себя за то, что позволила старой любви вновь нарушить свой покой. Напоминаю себе, как была с ним несчастна, но вижу лишь его глаза и улыбку, накрахмаленную белую рубашку и улыбку, чувствую знакомый запах его лосьона. Однажды вечером он предлагает поужинать в «Артимино», элегантном ресторане в пригороде Флоренции, где мы провели одно из первых свиданий. Мы едем вчетвером: я, Джанфранко и Мари-Клер с одним из ее ухажеров. У меня голова кружится от счастья и надежды. Тщательно выбираю наряд, а когда оказывается, что нас трое — приятель Мари-Клер не смог выбраться, — чувствую себя разочарованной, но не слишком. Вечер прекрасен, Джанфранко на высоте. Он скрывается на кухне, а когда выходит, заказ уже сделан, и куча маленьких эксклюзивных блюд приготовлена специально для нашего стола. Мы заказываем роскошные вина и пьем; вернувшись из дамской комнаты, я с удовольствием замечаю, что Джанфранко с Мари-Клер поладили. Я рада, что познакомила его с такой красивой, интересной женщиной. Вечерние визиты продолжаются.

Я знаю, что Венецию считают почти воплотившейся поэмой, что ее очарование воспевалось поэтами и писателями многих эпох. Томас Манн писал: «Приехать в Венецию на поезде — это все равно что войти во дворец через дверь черного хода». Венеция и есть дворец, хотя роскошью и красотой этого дворца лучше любоваться не зимой. В свое первое Рождество в одиночестве (Джанфранко нет, у друзей другие планы) я решаю отвлечься и провести неделю в Венеции. Бронирую недорогой семейный пансион и начинаю предвкушать.

Такой холодной зимы Италия не видела давно. Но меня это не пугает. Сажусь на поезд и прибываю во дворец с черного хода. Порыв ледяного ветра чуть не выдувает меня из купе. Поскольку стойкость свойственна всем членам нашей семьи, воспринимаю ужасную погоду как часть своего захватывающего путешествия — необычное Рождество, которое я никогда не забуду. Мой пансион обшарпан и роскошью не отличается — одна кровать с провисшим матрасом в тесной комнате с биде и одиноким крючочком для одежды на стене, — но от этого мое приключение лишь интереснее. Я долго обустраиваюсь, расставляю косметику на полочке над раковиной, ставлю будильник у кровати, кладу ночнушку под старую подушку. Потом настает время выйти на улицу и исследовать этот невероятный город.