Аморальные байки с плохими словами - [7]

Йончи-перфоратор соскочил, «белые розы» высвистывает, а Коля опять, хлоп, и на бок – бздит чесноком, животное.

– Смахивает на копченую колбасу с тмином, – Йончи принюхивается между куплетами, – хотя, немного и корицей отдает. Наверно, салями была.

– Нет, не салями, однозначно, – резюмирую, – немного кислым несет, скорее всего, пироги с капустой.

– Тогда это сигидинский, – шмыгает носом Йонас, но ритм держит, – там и капуста, и мясо, и специи…

– Бля…да вы задрали, свистуны!, – Витек с полки свесился, глаза красные и слезы текут, чуть не плачет, – не паровоз, а газовая камера на рельсах…ну вас в пень, эксперты хреновы, …иду свежего воздуха глотну чуток…

Тут поезд как раз в Воловце остановился, пассажиров подбирает. Витя ботинки обул, спичку промеж зубов сунул и на перрон вышел, звездным небом любуется. Легкие вентилирует.

Йончи тоже дверь в купе приоткрыл, проветривает …тут поезд дернуло слегка и воловецкий перрон медленно за окном поплыл. «Как бы Витек от состава не отделился, -переживаю,- Он, дурак, может»… Неожиданно дверь распахивается и Витя в купе залетает, глаза квадратные, бывшего спортсмена за плечи трясет что есть сил, орет как резаный:

– Николай!!! Вставай скорей! Там твой Тернополь уезжает, нах…!!! Проспал братуху, служивый…хватай портфель – к выходу беги!

Судебный пристав резко так вскочил на матрасе, портфель к груди прижал, глаза выпучил и ни хера не понимает:

– Шо!? Где!? Как проспал, бля…?!?

– Дуй на выход, Коля, Тернополь тебя ждет!,- Витька ему туфли в руки сует.

Тот, с просонья, в одних носках в тамбур ломанулся, только занавески следом падают, портфель в руках держит, а туфли подмышки сунул. Двери распахнул и успел таки соскочить.

– По моему, Витька, снаружи Воловец, -я в окошко наблюдаю как Николай пытается на снегу обувь напялить, – до Тернополя еще целую ночь трястись по графику.

– Вот и пусть трясется, волк тряпичный, только на другом трамвае, – Витек окно пробует опустить, – здесь благородные доны собрались, а они вечер драмматического свиста устроили. Свистуны, йопта…

– Пацаны, похоже он тут свои страусячьи туфли забыл, – поднимаю боты за шнурки, а Йончины топанки где?…

Короче, вышла такая клизма, что йончины потертые ботинки прижились у судебного исполнителя на ногах, а нашему перфоратору страусиные шузы ручного пошива достались.

– Четыреста баксов минимум, – туфлю на руке подкидываю, – а ну примерь на ногу, Йонас, будешь у нас самым гламурным плиточником на Закарпатье.

Туфли чуть великоваты оказались, но на вязаный носок в самый раз – блестят пупырышками – можно Йончия женить не глядя. Кстати, кулек целофановый тоже неплохим трофеем оказался, Витька его зубами вскрыл, а там колбасы копченой немеряно и шмат свинного окорока. Не пропадать же добру – пришлось скушать под сухое вино.

– Ты что, шеф, ему Славкину визитку сунул? – Витя колбасу жует, – он жеж, вроде, перевоспитался уже… на Дне Города.

– Да фиг там перевоспитался, – шинкую окорок на газетке, – Славика каждый сезон надо на средневековый демотиватор отправлять. Перевоспитываться. Тогда может, станет человекоподобным существом.

– Ох, найдет его Николай – убьет нахрен…

– Не найдет. -говорю. – Если его Жорик, полковник разведки, до сих пор не нашел, то судебный пристав и подавно не найдет. Славик – непревзойденный мастер мимикрии и виртуоз по заметанию следов… Вон, за ним уже сколько человек бегает: авторитетный Патефон, Жорик-разведка, туркменские ассасины и теперь Николай…

– Что за туркменские ассасины? – спросил Йончик.-Не слышал про таких.

– Неужели не слышал про ассасина Ханджара?- удивленно глянул я на Йонаса. – Легендарный Ханджар – наемный убийца неверных. Тюркский следопыт и кровавый кинжал в черных песках Кызылкума.

– Че за хер с бугра?, – заинтересовался Витя, – Давай, рассказывай, шеф. Все равно стучим по рельсам… Ночь длинная.

– Ну, можно и рассказать…- я достал из сумки вторую бутылку красного вина, – Помнишь, Йонас, тех туркменов, которые траву курили у Жорика в гостях? Ну, когда Витя помог ему сухое дерево на пасеке спилить?.. а, ну ты самое интересное пропустил: в доме ковырялся, швы на камине затирал…

– Да помню, как не помнить. Пока вы там с пчелами игрались, я возле этих туркменов сладким дымом так обкумарился – башка раскалывалась на части.

– Так вот, Йончик, еще до того, как Витя познакомился с пчелами, Жорик со мной за работу расчитался и принялся своим азиатским гостям интерьеры демонстрировать: водит их по дому, показывает и камин с русалками, и стены в травертине, и комоды резные… А один туркмен прилип ко мне как банный лист, мол, какой красивый дом я Георгию сотворил. Бродит по хате, восхищается, пальцами стены щупает:

– Ай-яй-яй… какой красивый стена! Какой хороший комната, ай-яй-яй…! Какой красивый русалка!

– Это все Валдиса творение, – Жорик на меня кивает. -Талант!

– Слушай, дорогой, – говорит этот аксакал Георгию, – дай мне свой талант не надолго: хочу ему свой дом показать… Пусть посоветует мне что то хорошее. Мы туда и обратно.

– Да хоть насовсем забирай. – махнул рукой Жорик, – мне он больше не нужен.

Запрыгнул я к этим чебурекам в джип. Присмотрелся – сразу видно, что серьезные мужики. Тачила внутри вся в шагрень затянута, торпеда от лампочек и фольги сияет как новогодняя елка, в салоне мобильная мини-АТС с «тарелкой» вмонтирована. И окна шелковыми занавесочками затянуты.