Амирспасалар. Книга II - [76]

Ваган посмотрел прямо в глаза амирспасалару:

— Не надо денег, государь! Не для того народ поднимается. А оружие пошли побольше и поскорее!

— Добро. А теперь зови сельчан, я хочу с ними побеседовать.

Улица перед домом стала понемногу заполняться сельчанами. Захарий продолжал сидеть на завалинке.

— Все здесь, государь! — объявил Ваган.

Захарий громко сказал:

— Здравствуйте, добрые люди!

Горцы, скинув папахи, отвечали нестройно. Удобнее усевшись на завалинке, Захарий продолжал:

— Вновь идет гроза божья на земли христианские, люди! Хоть и несладко вам под чужеземным владычеством, но не трогал эмир басенских смельчаков, только все грозился. Так ведь?

— Так, государь! — ответил за всех Ваган.

— А вот сельджукский султан мешкать с вами не будет: вмиг разорит, разграбит, уведет в полон. Вы не помните, конечно, как поступали его предки с вашими дедами…

— Дед Артак помнит! — прервал пожилой горец.

— Вот как! Ваган, пошли людей за старцем, — распорядился Захарий.

Сто лет давно минуло старому Артаку, но по-прежнему тверда поступь и по-молодому глядят глаза.

— Садись рядом со мной, дедушка. Расскажи внукам и правнукам, как обращаются башибузуки с народом армянским, — ласково обратился Захарий к старику. Поник головой старый горец. Потом заговорил:

— Все было, люди! И пожары, и убийство невинных детей, и насилия, и разорение полное. Взрослых мужчин, что в живых остались, и красивейших девушек — всех угнали в Арзрум вместе со скотом. И некому было защитить нас! Пароны-то с дружинами своими убежали, от врага спасаясь…

Захарий нахмурился при последних словах. Встав во весь гигантский рост, он перебил старца:

— Все верно! Но на этот раз есть кому вас защитить, люди! На всякий случай запасайтесь хлебом и отводите на летовки семьи и отары. Долго не придется вам терпеть нужду в горах, до зимы кончим мы воевать!

— А разобьешь ли врага? — тихо спросил Артак.

— С божьей помощью надеюсь, дедушка, — твердо ответил Захарий.

Старик с трудом опустился на колени. Обнажив седую голову, он истово перекрестился, глядя на синее небо, и, обращаясь к Захарию, дрожащим от волнения голосом воскликнул:

— Да благословит Господь твой меч! Оборони землю родную…

После отъезда Захария и Савалт-хана во все стороны помчались из Коша гонцы. Темными ночами, с риском для жизни, они спускались и на равнину, добирались до Даройнка (вокруг которого уже рыскали сельджукские разъезды), узнавали о вражеских войсках. Видели посланцев Вагана и в далеких горных селениях, где их с большим вниманием выслушивали жители и тотчас же отряжали самых крепких мужей в Зивинберд. Там уже обосновался со своим небольшим отрядом Ваган. Хорошо усвоил горный вождь, чего ожидает от него амирспасалар, и создал непроницаемый заслон во всех горных проходах, ведущих к селениям Кош, Джермук, Хоран и Мукнариндж — центр Басенского нагорья.

— Птица без вашего ведома пролететь не должна! — напутствовал караульщиков Ваган. — Не щадите врага…

Начали бесследно исчезать вражеские всадники — целые патрули, которые, не довольствуясь грабежами на равнине, пытались проникнуть и к горным деревням, где стали часто гореть тревожные огни костров. Дождавшись обещанного оружия из Ани, Ваган вооружил им отборных молодцов и с нетерпением поглядывал на Карсскую дорогу. Там с часу на час должны были появиться полки амирспасалара.

Глава XVII. ВЕЛИКИЙ ШИЛЯН

Севастия, былая столица гордых Данишмендов, соперников дома Сельджука в прошлом, а ныне их вассалов, насчитывала сто двадцать тысяч жителей — больше, чем столица Рума. В центре города возвышался дворец, возведенный знаменитым Мухаммедом Гази. Здесь и остановился со своей многочисленной свитой Рукн-ад-дин.

Соблюдая обычаи, Рукн-ад-дин перед походом задал большой военный пир — шилян, на котором могли присутствовать лишь знатнейшие вельможи — эмиры и беи огузских племен, крупные ленники и гвардейские начальники. Военная знать размещалась за длинными столами строго по старшинству, согласно правилам «Огуз-намэ». На особом возвышении — стол султана, около которого чинно стояли «отведыватели кушаний». Напротив располагался восточный оркестр — лютни, арфы, трубы, флейты, барабаны. На столах были навалены грудами жареные бараны, крупная дичь, голуби, куропатки и куры; большие золотые и серебряные кувшины были полны вином и кумысом. Все присутствующие молча сидели, ожидая прибытия падишаха.

Рукн-ад-дин приехал на шилян оживленный, прямо из арсенала, где проверял осадные машины и оружие. Впереди скакала сотня огланов, разгоняя плетьми народ. У дворцового входа султана встретил эмир двора. Благоговейно облобызав золотое стремя, он помог грузному султану сойти с коня и проводил его к главным воротам, которые охраняли гулямы в серебряных бронях, с золотыми щитами и шлемами, вооруженные короткими дротиками.

Пиршество Рукн-ад-дин начал многознаменательными обещаниями. Он сулил эмирам и беям богатейшую добычу, обширные земельные владения в покоренном Казалыке.

— Аллах да дарует долголетие великому из великих! Да будут все враги сражены и порабощены его мирозавоевательным мечом! Гнев падишаха сожжет гяуров! От них не останется и пепла… Дождь несчастья прольется над неверными! — выкрикивали, перебивая друг друга, беи. — Во имя Аллаха милостивого и милосердного! О могущественнейший, победоносный, веди нас к Рассу