Амирспасалар. Книга II - [58]

— Во всяком городе народная толпа безрассудна и непреодолима, наша же уличная чернь особенно склонна к волнениям, отличается необузданностью и кривым нравом как потому, что состоит из разноплеменных народов, так и потому, что разнообразием занятий приучается к перемене убеждений. По справедливости заслуживает константинопольский народ порицания за непостоянство, слабость и изменчивость. Неуважение к властям — прирожденное его качество. И никак нельзя допустить его к оружию!

Опомнившись, сенат избрал императором честолюбивого Алексея Дуку, по прозвищу Мурзуфль (что означает «Нахмуренный»).

Мурзуфль действовал энергично. Поведя притворные переговоры с повстанцами, он вероломно захватил в плен их вождя Николу и велел задушить его в Семибашенном замке вместе с незадачливым Алексеем Ангелом, слепой отец которого умер с горя. Мурзуфль остался единоличным властелином в городе. Стараясь заслужить доверие Константинопольцев, Мурзуфль наотрез отказался оплачивать обязательства Ангелов, стал укреплять стены и даже потребовал от крестоносцев в недельный срок очистить греческую территорию. Тогда у венецианского дожа возник новый план, и он вызвал к себе маркиза Монферратского…

Ранней весной 1204 года амирспасалар неожиданно прибыл в Кларджети. Миндаль в садах Артануджа еще не начинал цвести, и на вершинах окружающих гор лежал снег. Пронзительный ветер дул из ущелья. В доме кларджетского эристава, героя Шамхора, — Захария Аспаанидзе поднялся великий переполох. Амирспасалара не ждали так рано. Тотчас по лесистым ущельям помчались конные гонцы. В Артанудж на военный совет собрались славные порубежники братья Григолидзе, Сагир Махатлидзе, сын старого самцхийского эристава Кваркваре Джакели — Саргис и многие другие.

— Через три дня соберетесь в Ишхани. Туда я уже направил гвардейский полк с Шалвой Ахалцихели и два полка кипчаков со старшим сыном Савалт-хана. Всего наберется не менее десяти тысяч всадников — вполне достаточно… Начальником всей конницы назначаю Захария Аспаанидзе, поскольку он лучше всех вас знает морское побережье, — объявил на совете амирспасалар.

Спасалары встали и почтили поклоном нового главу похода. Захария Аспаанидзе любили за выдающуюся воинскую доблесть, хлебосольство и веселый нрав.

— Из Ишхани пойдете вверх по ущелью Чороха, на Баберд. Там вы выйдете на караванный путь и быстро двинетесь к Аргиро-Кастрону, а оттуда к перевалу Зигана. Всех путников по дороге приказываю задерживать, дабы они не могли дать знать грекам в Трапезунт о вашем передвижении. Понятно?

— Да, батоно Закарэ, — ответил за всех Аспаанидзе.

— Сам я буду двигаться позади, с царевичами. Крепко держите связь со мной и не теряйте времени. Акрополь Трапезунта постарайтесь взять с ходу, приступом. С богом!

После манцикертского поражения Трапезунт на короткое время попал в руки сельджукских султанов, но вскоре был отбит у них местным феодалом — Феодором Гавра, выходцем из армянского Тарона. К концу XII века Трапезунтская фема продолжала принадлежать его потомку — Феодору II Гавра, с резиденцией в Самсуне. В самом же Трапезунте правителем города сидел дука из рода Палеологов, с наемным варяжским гарнизоном и небольшим военным флотом в гавани — несколько дромонов[53], вооруженных греческим огнем.

По образному выражению арабского географа, Трапезунт был «головой и оком» Малой Азии. Расположенный амфитеатром над морем, весь в зелени садов и виноградников, город был прекрасен. Обширную бухту защищало полукружье невысоких гор, покрытых южной растительностью и прорезанных живописными лощинами. Акрополь с царским дворцом гордо высился на четырехугольной скалистой террасе над гаванью, и с двух сторон был защищен глубокими, крутыми оврагами. Узкий перешеек, соединявший акрополь с нагорьем, был перепоясан мощной крепостной стеной с боевыми башнями за широким рвом с двумя переброшенными через него мостами. На берегу, в обширной гавани, устроенной еще римским императором Адрианом, тянулись длинные склады и амбары, размещались многочисленные торговые конторы.

После стремительного рейда конница Захария Аспаанидзе вышла на перевал Зигана и с высоты увидела море. Подойдя к Трапезунту и не встретив сопротивления, она проникла в город и стала окружать цитадель, где укрылся с варяжской дружиной дука Палеолог. Из гавани неожиданно ударили судовые катапульты. В воздухе с шумом проносились горящие желтым пламенем снаряды с жидким огнем, падая на всадников. Аспаанидзе стал поспешно выводить конницу из города. Со стен акрополя раздался злорадный гогот варягов.

Усевшись на пригорке у караванной дороги, спасалары стали совещаться.

— Может, спешиться и ночью войти снова в город? — предложил Махатлидзе.

Спасалары заспорили. На спуске с горы показался конный отряд. Сзади двигался небольшой обоз.

— Амирспасалар! — издали разглядел Джакели.

Захарий был бодр и свеж, его серые глаза блестели, он крепко сидел на вороном коне. Рядом на прекрасных скакунах гарцевали царевичи Алексей и Давид.

— Здравствуйте, друзья! Почему на горке сидите пригорюнившись? — крикнул Захарий, не слезая с коня.

Спасалары встали в смущении.