Амфитрион - [3]

Митины проблемы были обыденного свойства: его уволили, и, как для любого уважающего себя человека, эта новость стала для него серьезным ударом. Дело было так. Придя утром на работу в редакцию журнала, который мы назовем, скажем, «Солдаты гламура», Митя увидел, что за его компьютером по-хозяйски расположился незнакомец, оснащенный непривлекательно-склочной наружностью. Быстренько сориентировавшись в офисном пространстве по сторонам света и удостоверившись, что стоит перед своим столом, Митя решил выяснить причину оккупации.

– Здравствуйте, – начал он вопросительно. – Знаете, это вообще-то мое место.

Не меняя положения тела, оккупант повернул голову к Мите – совершенно как сова – и сказал неожиданным скрипучим баритоном:

– Ой, не знаю. Не знаю. А вы думаете, я сюда сам сел?

Митя задумался. И правда, судя по неподвижности незнакомцева туловища, можно было предположить, что его закрепили в кресле специальными шурупами, оставив лишь голову болтаться на длинной шее.

– Хм, сложно сказать, – смущенно проговорил Митя. – Кто же вас сюда водрузил?

– А Юрий Львович, – с отталкивающей готовностью ответил субъект. – Он и посадил. Вы пойдите, узнайте у него: мало ли.

Сочтя на этом свою социальную функцию выполненной, привинченный джентльмен отмотал голову обратно и принялся тупенько тыкать пальцами в клавиатуру.

Сердце Митино скакнуло. Юрием Львовичем звали главного редактора. Был он апоплексического склада человеком, коротенького роста, невоздержанным, скорым на расправу, и сотрудники старались не общаться с ним больше необходимого минимума, что того вполне устраивало. Пройдя несколько роковых шагов, Митя аккуратно постучал в хищно приотворенную дверь главного кабинета.

– Что? – отозвался кабинет и повторил, громко и с готовностью нервно: – Что?!

Митя сглотнул и отворил дверь. Юрий Львович сидел перед компьютером и истово жал на клавиши, будто делая бедному компьютеру прямой массаж сердца.

– Здравствуйте, Юрий Львович, – начал Митя.

– А, Митя, – ответил главред таким тоном, будто сию секунду уже объяснил Мите все, что мог, да не единожды. – Да. У меня для тебя, как говорится, плохие новости.

– Я сяду? – спросил Митя не совсем впопад, предварительно похолодев.

– Да думаю, нет надобности, – сокрушенно покачал головой Юрий Львович, глядя куда-то в окрестности корзины для бумаг, где вместо добропорядочного офисного мусора почему-то эпатировала посетителей пустая бутылка из-под молдавского коньяка.

Тут Митя подумал про себя нечто, приличнее всего передаваемое словами: «Ах ты, сволочь краснолысая!» Казалось бы, тут же ему и уйти, но вместо этого он стал малодушно мяться на месте и ловить взгляд Юрия Львовича, дабы вызвать его на более откровенный разговор. Через пару секунд стало очевидно: попытки тщетны. Митя принялся таращиться вниз. На углу начальничьего стола, как будто отодвинутая подальше от бумаг, лежала странная карточка – слишком большая для визитной и слишком маленькая для поздравительной. Карточка тяжело отливала разными цветами, будто сделанная из бензина. Было на ней что-то витиевато выписано, что Митя не разобрал.

Тем временем Юрий Львович, поизображав озабоченность срочными компьютерными делами, исторг как будто не без сожаления:

– Уж не обессудь, Митя, а только придется нам с тобой распрощаться.

– Почему?! – воскликнул бедный Митя.

– Э-э… – Юрий Львович замялся и произвел необходимый извиняющийся выдох, – видишь ли, ты недостаточно хорошо справляешься со своими обязанностями.

– Что за бредовое клише? – возмутился Митя, словно услышав кавычки вокруг этих слов. – Да я месяц назад в конкурсе среди репортажников приз взял…

Юрий Львович отреагировал на вопрос странно – ему нечасто приходилось увольнять людей лично, и делать это гладко он не умел. Главред встал, подошел к Мите и, аккуратно взяв его под руку, вывел из кабинета.

– Послушай, Митечка, – сказал он почти просительно, – не обессудь, а? Когда-нибудь ты меня поймешь и простишь.

– Само собой, – язвительно отвечал Митя, – и, в гроб сходя, благословлю.

Юрий Львович снова посмотрел в какую-то нетематическую точку.

– Ну чего ты от меня хочешь, а? – вдруг сказал он как будто жалостливо. – Сказали, надо уволить, я и уволил. Не от меня зависит. Что за человек такой!

Последний вопрос уместнее прозвучал бы в исполнении Мити, а не его бывшего начальника, но делать было нечего. Раздосадованный и униженный, Митя вырвал обратно руку у негодного Львовича, подошел к своему бывшему столу, потеснил длинношеего, достал из ящика пластиковый пакет, смел туда вещи и, не обращая внимания на взгляды недавних коллег, направился к выходу, ни с кем не прощаясь. Проходя мимо главреда, он негромко сказал: «Сатрап чёртов», но и то больше для себя.

Так и получилось, что наш герой ехал домой в препаршивейшем настроении и в аскетической компании пакета с вещами и романа Гюисманса «Бездна». Представить, что придется возвращаться на улицу с собачьим названием Полковая за трудовой книжкой, было больно: все издательство, начиная с длинного унылого здания и кончая человеческой начинкой, ему опротивело. Однако его ожидала более тяжкая повинность: найти хорошо оплачиваемую работу, да побыстрее. «Буду перебиваться переводами, – решил Митя горестно, заново переживая унизительный день, – а там, глядишь, и подыщу что-нибудь. На этой дурацкой шарашке, в конце концов, свет клином не сошелся».