Аметистовый венец - [27]

– Я могу дать вам не только кольца, – выпалила она, – у меня есть золото и…

Он зажал ей ладонью рот и задрал юбки, приподнял ее, прислонил к столу. Стол пошатнулся, и два пера скатились на пол.

Констанс замерла, затаив дыхание. Он наклонил голову и коснулся ее рта своими губами. Она попробовала вцепиться в него ногтями, но ее попытка была безуспешной. Он тихо сказал:

– Дорогая графиня, я обещал себе, что заставлю вас кричать.

Приподняв голову, она увидела, что он, прищурившись, смотрит на нее. Теперь, когда она окончательно поняла, чего он от нее хочет, ее била мелкая дрожь.

– Только не причиняйте мне боль. Мои дети…

– Как я могу причинить вам боль? – Суровый холодный рот вновь притронулся к ее губам. Его язык скользнул к ее языку. – Леди, это была бы несправедливая дань вашим прелестям, к сожалению, уже не слишком юным, но все же еще неотразимым. – Отодвинувшись назад, он оглядел ее пристальным опаляющим взглядом. Ее юбки были по-прежнему задраны, и он хорошо видел предмет своего вожделения. – Нет, мне нужно не золото, а кое-что поценнее.

Его рука легла на ее живот.

– Я хочу слышать ваши стоны, ваши крики. Но прежде всего хочу слышать ваши мольбы.

Какой-то миг Констанс боялась, что лишится сознания. Еще никогда она не чувствовала подобного унижения.

– Не смейте прикасаться ко мне!

– Милая графиня, – шепнул он ей на ухо, – это не то, что я хочу от вас слышать.

Ее обнаженные ноги овевал холодный воздух. По-прежнему неистовствовала гроза, на крышу шатра низвергались струи дождя.

Его пальцы безжалостно проникали в ее самые чувствительные места, гладили, ласкали, возбуждали, доводили до исступления.

Констанс тщетно пыталась молиться. Она просто не могла поверить, что с ней, именно с ней, происходит такое. Прижав ее к столу, он делал с ней все, что хотел, и она никак не могла остановить его. Чтобы не упасть, она схватилась за его руки.

Тем временем его пальцы нащупали самую чувствительную точку. Умелые прикосновения к ней заставили Констанс вскрикнуть. Он навалился на нее. Его губы, еще недавно такие холодные, теперь обжигали ее. Констанс пошатнулась и чуть было не упала. Она почувствовала, что он весь дрожит. Происходило что-то непостижимое. В его поцелуе как будто полыхала молния. Он глухо застонал. Когда он отстранился, она заметила, как тяжело он дышит.

– Я… – хрипло проговорил он. И вдруг прижался головой к ложбинке между ее грудями.

Она ошеломленно смотрела на подрагивающую под порывами ветра крышу шатра. С того момента, как его руки притронулись к ней, она была совершенно беспомощной, в плену каких-то необъяснимых, но непреодолимо сильных чувств. «Оказывается, безумен не только он», – всхлипнув, подумала она. Тем временем его губы ласкали ее ноющие соски.

Констанс была как будто не в себе. Не видела ничего, кроме его золотистой кожи, покрытой капельками влаги. Не осознавая, что делает, она сама подалась к нему. Видимо, расценив это движение как приглашение, он стал торопливо стягивать с себя штаны.

Он поднял голову, и она увидела его сверкающие глаза. В нем сидит сам дьявол, ужаснулась она, он принуждает ее отдаваться ему вопреки своей воле. Он нагнулся, и его горячий влажный рот принялся слегка пощипывать ее груди, посасывать и теребить соски. Она почувствовала, как между ее ног запылало нестерпимо жгучее пламя. Констанс закусила губы, чтобы не закричать.

Господи, ведь именно этого он и добивается. Чтобы она кричала. Молила его. Но, невзирая ни на что, ее вышедшая из повиновения плоть неудержимо тянулась к нему.

– Тсс. – Он нагнулся, теснее прижался к ней. Она почувствовала прикосновение его упругой и твердой плоти. – Вы сама сладость, графиня, сама сладость, – зашептал он. – Я так хочу услышать ваши стоны.

Он крепко поцеловал Констанс в щеку, щекоча ее своей бородкой.

– Я так хочу слышать ваши мольбы. Не заставляйте же меня ждать, – шепнул он ей на ухо.

Констанс пробормотала что-то нечленораздельное и попробовала прижаться к нему бедрами. Он тихо что-то проворчал. Она была в таком исступлении, что даже не расслышала его слов. Он отодвинулся, его пальцы углубились в ее теплое тело, затем выскользнули наружу. И в следующий миг он был уже внутри ее.

Она вся напряглась.

– Расслабьтесь, – проронил он сквозь сжатые зубы, – и я не причиню вам боли.

Войдя в ее тело, он начал с возбуждающей медлительностью двигаться взад и вперед, одновременно целуя ее лицо, глаза, губы, покусывая мочку уха. Жарко пылающий стан Констанс изгибался в такт его движениям.

Стол под их тяжестью затрясся, на пол посыпались листы бумаги. Огонек свечи заколыхался. До нее как будто со стороны донеслись ее собственные громкие стоны. Она смутно сознавала, что они могут разбудить ее детей, но ничего не могла с собой поделать, необыкновенная острота ощущений лишала ее рассудка. Ее всю, с ног до головы, захлестывал небывалый экстаз. Глубоко вздохнув, она что-то пробормотала, сама не понимая что. В каком-то диком исступлении он осыпал ее ласковыми словами, шептал горячо и страстно.

Констанс запустила пальцы в его спутанные мокрые волосы. Прижимаясь к нему, всхлипывала, переполненная какими-то до той поры неведомыми ей чувствами. Наконец он начал содрогаться. И в то же самое время экстаз, который испытывала Констанс, достиг своего пика. Ее затопил необычайный восторг. Забыв обо всем, она тоненько вскрикнула. Крепко обхватив ее руками, он протяжно застонал.